- Куда ты хочешь, чтобы я посмотрел?
- На площадку у Закатной скалы. Вы там были.
Он сказал, - хорошо, - и начал что-то нажимать на пульте.
Тут я забеспокоилась.
- Он видит в темноте?
- Да, - ответил он, - не волнуйся. Немножечко не так, как днем, но видит.
- Очень хорошо. Тогда пусть посмотрит. Он начал подводить Глаз к Закатной скале - я видела, как на экране рывками мелькает пустая степь, потом скалы; все было какого-то непривычного красноватого оттенка, но в общем, можно было разобрать где что.
Наконец, он остановил Глаз у Закатной скалы и сначала, вроде, даже не понял, что он видит, потом, когда понял, сказал:
- О, Господи!
Я сказала:
- Посмотрите хорошенько.
Он вытаращился, но уже на меня.
- Но что вы это делаете? Зачем?
- Затем, что у нас нет дождя, - пояснила я.
- Но какое отношение... Это что, какой-то обряд?
Я сказала:
- Улисс, если нет дождя, нужно его как-то позвать. Это правильно, так всегда делалось, и я понимаю, что это правильно, но сейчас почему-то мне кажется, что тут что-то не так. На меня вы, наверное, и впрямь навели какую-то порчу - ведь, если, как вы говорили, они просто не способны нас услышать, ни дождь, ни ветер, то, выходит, все зря?
Он посмотрел на меня и вздохнул.
- Если она вот так не напрасно, тогда одно дело, - продолжала я, - а если все это совершенно напрасно, тогда зачем?
- У вас настолько плохо с водой?
- А вы что, не знали, что у нас делается?
Он покачал головой.
- Нет. Нам было не до того. Мы знали, что здесь засуха, но на юге бушуют страшные пожары, и мы...
- А что, кочевых засуха не тронула? Они, я знаю, находят воду каким-то своим чутьем, но...
- Нет, мы даем им воду. Но мы не думали, что это настолько... Послушай, если мы отправим вашим несколько бочек, они возьмут?
Я подумала и сказала:
-Нет.
- Тогда что ты от нас хочешь?
- Не знаю. Вы же все умеете. Хотите, чтобы всем было хорошо. Может, вы и дождь насылать умеете?
Он сказал:
- Ну, знаешь...
- Они не возьмут вашу воду. Они возьмут воду только с неба.
Он сказал:
- Ладно, подожди здесь.
Я осталась одна, но сидеть в пустой комнате мне не хотелось - она стала какая-то чужая, и я вышла на порог. Небо на востоке уже стало прозрачным - еще немного, и займется рассвет; ветер подул вновь, он был сухой и горячий и нес с собой пыль и пепел. Над землей висели низкие тяжелые облака, подсвеченные далеким пожаром, но дождя все не было...
Наконец Улисс вернулся. Вид у него был какой-то сердитый, словно он долго с кем-то спорил. Он посмотрел на меня и сказал:
- По-твоему имеет смысл замещать старые суеверия новыми?
Я пожала плечами. Понимала, он говорил не со мной, потому мне вовсе незачем отвечать.
- Мы не настолько всемогущи. Я вновь ничего не ответила, он помолчал, потом сказал:
- Почему бы тебе не остаться здесь?
- Я не могу.
-Ты не будешь знать нужды ни в чем. Сможешь учиться дальше. Разве это плохо?
- Может, и неплохо. Но тогда мне уже нельзя будет вернуться назад. А это неправильно.
Я встала, отряхнула испачканные землей колени - пока я добиралась сюда, я несколько раз упала.
- Ладно, если вы не можете наслать дождь, мне надо идти. А то они меня хватятся...
Он сказал:
- Погоди! Я отвезу тебя.
- Вашим нельзя больше появляться у нас. Вы что, не поняли? И если увидят, что я приехала вместе с вами...
- Да нет, я знаю, - устало сказал он, - я просто подвезу тебя поближе. Никто и не заметит.
- Тогда ладно.
Он вывел этот свой мобиль, и я молча забралась в него. Небо горело странным холодным пламенем - я вдруг увидела, как огненная дуга перекинулась с одной тучи на другую и, мерцая, зависла над степью; потом она погасла, потом вспыхнула еще одна. Все небо было белым от вспышек, гром катился издали, точно горный обвал, потом ударил совсем рядом, над головой, молнии били в землю так, что смотреть было больно, и по прозрачной крыше мо-биля начали катиться тяжелые капли...
Дождь рухнул с такой силой, что степь потерялась в нем, мобиль зажег свои огни и я увидела перед собой сплошную мутную стену - она казалась непроходимой, но летающая лодка резала ее, как нож режет масло.
Я сказала:
- Ну и ну!
Улисс покосился на меня и ответил:
- Не думай, что это мы устроили.
Я сказала:
- А как же! Конечно, нет.
Может, он хотел еще что-то сказать, но я попросила его высадить меня у Закатной скалы - Дрофу надо было вытащить из ямы, прежде, чем она захлебнется в потоках стекающей со склонов воды. Дождь бил меня по лицу, словно хотел отомстить за то, что его заставили пойти насильно, но это меня мало беспокоило - пусть себе. Уже на площадке я обернулась - летающая лодка, мигая огоньками, удалялась, становясь все меньше и меньше, точно щепка, уносимая потоком, потом пропала совсем.
* * *
Я подозревала, что этот дождь неправильный - так оно и оказалось. Он начался как гроза, которая гремит, наполняя все пересохшие русла, а затем быстро сходит на нет; но потом перешел в занудную мелкую морось; земля чавкала под ногами, и люди в Домах стали вялыми и раздражительными, как это всегда бывает в затянувшееся ненастье. Дни тянулись серые и одинаковые, их нечем было заполнить, а Скарабей все больше спал - с той засухи он сильно сдал. Я возилась с какими-то безобидными Предметами, кажется, мне даже удалось догадаться, как можно использовать некоторые из них, но для того, чтобы убедиться, нужны были дополнительные Предметы, а их-то и не было. Их почти всегда недостает, если Предмет состоит из нескольких частей.
Потом мне пришла в голову одна мысль - такая странная, что я даже отказалась додумать ее до конца, но она мешала, как мешает засевшая под ноготь заноза, а делать было все равно почти нечего. Мне нужна была ровная дощечка, таких у нас было немного, но мне годилась и маленькая - просто так, попробовать. Ее нужно было отполировать - так гладко, как только можно. Работа была нудная и кропотливая, подозреваю, что Древние вообще делали это как-то иначе, разве что у них было очень много свободных рук... Скарабей, было спросил, что это я такое делаю - видно, ему показалось странным, что я безвылазно сижу в самом освещенном углу, но я сказала - потом покажу, и он оставил меня в покое. Может, надеялся, что меня осенит, как было с тем Предметом, а раз так, чего зря человека дергать?
Во всяком случае, я нашла себе занятие на все долгое ненастье, а потом дождь все-таки перестал, земля лежала умытая, всходы - те, что уцелели, - пошли просто со страшной скоростью, работы было полно, и мне стало не до моей дощечки, но однажды, когда я вернулась с огорода, я увидела, что на площадке перед Домом Хранителя сидят люди. Я узнала Дрофу и Кречета - никогда он здесь не появлялся без особой надобности - а тут, пожалуйста, сидит себе. Понятно, первое, что мне пришло в голову - Скарабей умер. Когда я уходила, он был, вроде, в порядке, но ведь он уже очень стар.
