— В некотором роде, — говорил он, — мы находимся сейчас в том же положении, в котором пребывали земные люди, скажем, с шестнадцатого по девятнадцатое столетие. Это было время, когда человек мог достичь любой части планеты, по те путешествия были долгими и тяжелыми, а связь значительно отставала. Передача информации — идей, открытий — как в колониях, так и в Европе, была медленной. Координация — практически невозможной. Нет, они конечно, оказывали влияние друг на друга, но только частично. Даже невозможно представить, насколько отчужденными становились колонии. Северная Америка — это не Англия, и этнос совершенно изменялся. Если бы у них тогда было радио, то даже с такими примитивными кораблями история Земли могла быть совершенной иной. Ну а что мы имеем сегодня? Дюжину, а то и больше высокоцивилизованных рас, разбросанных в этой части Галактики, связь между ними ограничена космическими кораблями, которым требуются недели, чтобы долететь до звезды назначения, и ничего больше. Нет даже экономических связей, которые на Земле все-таки объединяем колонии с метрополией, с Европой. Возникает такая несогласованность целей, которая рано или поздно приведет к стычке. И в нескольких случаях уже привела. А это означает уничтожения.
— Ммм… Да. — Шон взъерошил и без того лохматую голову. Другой рукой он обнимал Илалоа, глаза девушки были очень печальны, и она сидела в напряжении, словно ожидая чего-то.
Никки кивнула в ее сторону головой.
— Лo права. Ты чересчур много думаешь. Мика, ты слишком одинок.
Она указала на иллюминатор.
— Посмотри туда, Мика. Вот наша вселенная. Мы — часть ее. Забудь ты на время о своей чертовой науке. Потрогай Галактику собственными руками!
— Галактика велика, — покачал он головой.
— Ты думаешь, номады не знают этого? — воскликнула она. — По-твоему, это не мы проводим здесь целую жизнь и не мы видим все новые и новые миры, а за ними — все новые звезды? Звездам наплевать, что мы существуем, и когда мы все умрем, звезды все равно будут светить так же, как они светили всегда, словно нас и не было. И все-таки мы — часть вселенной, Мика! Пускай мы — всего один атом, но и это уже немало!
Она осеклась, на щеках выступил румянец.
— Что-то я разговорилась сегодня, — смущенно пробормотала она. — Это Ло виновата. Она так говорит… сама не замечаешь, как подхватываешь.
Мика молча усмехнулся.
— Я никогда бы не сказала такого, — шепотом возразила Илалоа.
— Вы — части разного. Мика чувствует себя частью порядка несуществующего, ненастоящего, вроде мыслей в его голове. А вы, живущие на корабле, думаете об огне, металле и об этой пустоте; для вас жизнь — просто букашка, копошащаяся в мертвой материи. Нет, нет! — она уткнулась в плечо Шона.
— А как думаешь ты? — спросил Тревильен, — Что для тебя реальнее всего?
Илалоа снова подняла глаза.
— Жизнь. Жизнь во всем — в пространстве и времени, в силах… нет… она есть, и она… — Девушка беспомощно замолкла. — У вас нет таких слов. Вы пытаетесь понять жизнь, как будто вы смотрите на нее извне. Но так вы ничего не поймете. Ее не нужно понимать, ее нужно ощутить, и вы больше не замкнуты в стенах вашего тела, вы станете частью жизни… как реки, станете волной, которая всплеснула и погасла, а река все течет и течет…
Шон погладил ее по волосам.
— Ты говоришь о странных вещах, радость моя, — пробормотал он, касаясь губами гладкой бледной щеки.
— Бергсон, — кивнул Тревильен.
— А? — вскинула брови Никки.
— Философ с Земли, древний философ. У него были идеи, очень похожие на то, о чем говорит Илалоа. Правда, сомневаюсь, что он следовал им — так, как об этом говорит Илалоа. Когда-нибудь я хотел бы поговорить о твоем народе, Илалоа, — добавил он задумчиво. — Я был так занят кораблем, что совсем позабыл про тебя. Думаю, ты сможешь меня кое-чему научить.
— Я попробую, — ее голос звучал почти неслышно.
— Мика, — неуверенно спросила Никки. — Неужели мы, номады, настолько отличаемся от Союза?
Он кивнул.
— Сильнее, чем вы можете себе представить.
— Я хочу сказать… да, мы живем по-разному, но мы все-таки люди, что на Соле, что на краю Галактики. Неужели мы действительно так по-разному думаем?
— Да, мы все люди из плоти и крови… А к чему ты клонишь?
— Раньше ты говорил так… словно мы — какие-то огнедышащие чудовища. Я просто подумала, как ты и я… ваш и наш народ сможем ужиться вместе?
— В соперничестве нет смысла, — ответил он тусклым голосом. — Но пока существуют две культуры, две разные культуры, не будет никакого реального объединения. Мы стремимся к чересчур противоположным целям. Вспомни, что случалось с теми, кого вы принимали на борт. Или с номадами, которые хотели осесть в колониях.
— Я так и думала, что ты это скажешь, — Никки медленно отодвинула свою руку.
Тревильен не пошевелился.
Шон задвигал затекшими ногами.
— Я хочу прогуляться по парку. Пойдем, Ло?
Они поднялись, когда импульс вибрации, неожиданный, тошнотворный, скручивающий, пронизал людские тела.
— Какого черта!.. — Никки вскочила на ноги.
— Генераторы гравиполя… — не успел договорить Шон.
Их потряс еще один импульс. В глазах помутилось, чудовищный вздох зашелестел в листве. Послышались чьи-то крики, кто-то выругался.
— Икс! — выдохнул Шон. — Они атакуют!
Тревильен вскочил, придерживая Никки за плечи.
— Нет! Корабль в гипердрайве невозможно атаковать! Это…
И тут Илалоа завизжала.
Взглянув в ее сторону, Тревильен увидел, как изображение на экране задрожало. Вспыхнула искра, и экран погас. Потянуло едким дымом.
Еще одна волна и еще, их бросило на пол. Заскрежетал металл. Тревильен увидел, как ветка дуба отломилась и пронеслась через содрогающийся парк. Он снова, шатаясь, попытался встать на ноги. Никки повалилась на него, и он подхватил и прижал ее к себе.
Вспыхнула молния, бело-голубое адское пламя электрического разряда протянулось от стены к стене. Вслед за этим ударил гром, грохочущий, словно удар чудовищного гонга, раскаты эхом зазвенели в стенах. Почва под ногами заходила ходуном. Свет погас, и полную темноту разрывали только вспышки электрической дуги. Корабль трясло.
Сквозь общий грохот усиленный голос из громкоговорителя показался Тревильену далеким криком:
— Мика! Тревильен Мика, вы слышите меня? Это Йоахим! Немедленно на мостик! Нам нужна ваша помощь!
Темноту пронзила еще одна молния, и голос затих. Завыла аварийная сирена, безумно и в общем-то уже бесполезно. Кто-то налетел на Тревильена, сбив его с ног.
