– Тысячным, что ли?
– Ты чё! Десятым!
– Что-то не верится.
Августин гадал о возрасте рекламируемого сутенером «пупсика». Пятнадцать? Двенадцать? Семь? Черт их разберет – этих лолит-акселераток. А вид все равно потасканный.
– Сто пуд десятым! Я тебе говорю – считай, целка, – шепотом добавил юноша, подмигнув татуированным глазом.
– Ну хорошо, я верю. Но все равно – мне не подходит, – миролюбиво сказал Августин.
– Голубой?
– Не-а.
– Трансвестай?
– Мимо. Просто мне нравятся женщины с опытом. Да и вообще – я тут по делу. Мне нужен Хмырь. Он же Джеки. Он же ди-джей Ляшка.
Вместо ответа, Августин получил кулак в челюсть. Это было настолько неожиданно, что он даже не успел закрыться. Стоишь вот так, беседуешь о вкусах с приличной на вид парочкой, ну почти папа и дочка – пусть даже, они и сутенер с проституткой, – а потом вдруг, ни с того ни с сего…
Но ударить во второй раз сутенеру с татуировкой не случилось.
Августин, не думая о приличиях, нанес ему удар в пах. Именно так йомены Его Величества короля Англии расправляются со всякими козлами.
Не успев оценить ни глубину подлости, ни быстроту реакции своего визави, сутенер скрючился и, охая, повалился на серебристый пластиковый пол. Августин добавил по ребрам. Не сильно, а так, для острастки. Чего это он лезет, козел?
Мгновенно сориентировавшись в происходящем, несовершеннолетняя красотка подскочила к Августину со спины. Она захватила шею своего несостоявшегося юбилейного партнера струной святого Жануария и, проявив неожиданную ловкость и силу, принялась его душить.
Холодная сталь струны врезалась Августину в горло. Он судорожно вдохнул. Одновременно с этим появилась боль. «Пожалуй, если меня найдут здесь задушенным уличной проституткой, конец Августина Деппа можно будет со всеми основаниями назвать списанным из бульварного романа», – подумал он.
Он слегка присел и, резко отставив зад и захватив ее по-школьному немытые руки своими, легко склонил напавшую кралю к тривиальному акробатическому трюку. Перелетев через голову Августина, она, словно неопытный ковбой на родео, свалилась под ноги ретивого жеребца. Девчонка смешно крякнула, приземлившись всей тяжестью своего молодого задика на безжизненный пластик.
– Послушай, лапа, когда отправляешься на разбой, даже не думай о том, чтобы становиться на такие каблучищи, – прохрипел Августин, удаляясь от места происшествия.
Августин завернул за угол.
Граффити «Каннабис-Суперсекс», выполненное в форме затейной стрелки, указывало ему путь. Еще один поворот, затем подняться по лестнице, потом еще по одной лестнице – и он на месте. Если, конечно, его не задержит еще пара-тройка юбилейных проституток.
Августин догадывался, отчего милая пара, пребывавшая в полуавтоматическом режиме ожидания случайного клиента, переменила настроение столь невыгодным для него и для себя образом.
Всему виной была конечно же алчность, которая подпитывалась ожиданием больших, случайных денег.
Конечно, и проститутка, и ее начальник знали о том, кто такой этот ди-джей Ляшка. Они знали, что за люди к нему ходят. Они знали зачем. И разумеется, были осведомлены о том, что без внушительной суммы в гости к Хмырю не завернет ни один психически здоровый человек. Хмырь был не тем человеком, общаться с которым на общие темы было интересно. И они решили рискнуть.
Быть может, план обчистить карманы Августина созрел у них внезапно, в тот момент, когда тот упомянул Хмыря. А возможно, Августин был не первым и даже не десятым, кому светило поплатиться за свою болтливость бумажником или даже жизнью.
«В любом случае лучше держать язык за зубами», – заключил Августин, переступая порог увеселительного заведения «Каннабис-Суперсекс».
Сие заведение, в свою очередь, плавно переходило в chell-out дискотеки «Сладкая Ж» (что, не исключено, подразумевало не только мягкую часть тела, но также и жизнь). Дискотека, состоящая из восьми танцевальных залов, перемежающихся барами и сотами запирающихся изнутри кабинок «для тех, кто хочет передохнуть, не беспокоясь», плавно вливалась в крытый сэйшн-бокс. Августин находился на самой окраине Веселого Квартала.
Если ты не хочешь
Любить меня сегодня, детка,
Придется сделать это завтра,
Потому что некуда деваться.
Пели по-французски. Подстрочный перевод припева, на ходу сделанный скучающим Августином, отличался точностью, которую, к сожалению, некому было оценить. Все, кто был в этот момент в баре, либо не слышали песню, либо не слушали ее, либо были попросту не в состоянии воспринимать что-либо на слух.
В баре, расположенном в самом сердце «Каннабис-Суперсекса», единственным трезвым и не обкуренным мужчиной был Августин Депп.
«Каннабис-Суперсекс» был одним из немногих счастливых обладателей муниципальной лицензии на продажу и употребление в своих помещениях легких наркотиков.
Собственно, звучным словом «каннабис» всякие там Плинии именовали коноплю, как припомнил Августин из своих скромных познаний в латыни. Разумеется, в «Каннабисе» стоял невообразимый конопляный штын.
Динамики акустической системы были натыканы повсюду. В ножках кресел. В панелях стен. В спинках диванов. Только слушателей не было. Их и быть не могло. Там, где подают коктейли «Дилайт», не до музыки.
– Мне на полпальца «Дилайта плюс», – стараясь быть как можно более развязным, или, если угодно, естественным, попросил Августин. – И еще какой-нибудь сильной дури. Не очень дорогой. Но сильной. Я со вчера в дембеле… – пояснил Августин, облокотившись о барменскую стойку.
Бармен, тучный, стриженный ежиком мужчина неопределенного возраста (не заглянув в метрику, никто не мог бы точно определить, двадцать пять ему или пятьдесят – как и у проститутки, это было одним из последствий регулярного употребления «Дилайта»), бросил на Августина проницательный взгляд. Стукач? Коп? Провокатор? Или все-таки честный дембель, которому страсть как охота посорить деньгами, пока есть?
«Дембель-шмембель, откуда же ты дембель, парниша? Из контрактников ВДВ? Из ДБ? Из Иностранного легиона? Откуда еще таких стариков выпускают?» – читалось во взгляде бармена.
– «Дилайт плюс» не по нашей части. А вот что по-проще – пожалуйста, – вежливо, но довольно холод-но ответил бармен. «Сильную дурь» он вообще проиг-t норировал.
– Что ж, раз так, тогда содовой, – протянул Августин, притворяясь расстроенным простаком. Провинциалом. Лопухом!
Бармен наполнил непроницаемо черный бокал и поставил его перед «дембелем».
– Ваш заказ, – язвительно дохнул он в самое ухо Августину, который беззастенчиво разглядывал присутствующих – полулежащих, полусидящих. Полуживых.
