— Наверное, — проговорил Липпи. — Если знают. Кобир кивнул.
— Подозреваю, что хотя бы один должен знать, — произнес он. — Такие рискованные злодеяния, как работорговля, лучше всего проводить при возможно меньшем числе посредников.
— Ценное замечание, Николай, — согласился Липпи. — Тогда наибольшее подозрение падает на Жоржа Корто, капитана корабля.
— Пожалуй, ты прав, — поддержал друга Кобир. — Похоже, не очень покладистый парень. Сомневаюсь, что он будет словоохотлив. Пусть даже хозяин корабля и не семи пядей во лбу, скорее всего он должен иметь что-то против капитана, чтобы в случае провала тот не раскололся.
Липпи улыбнулся.
— Позволь мне этим заняться, Николай. У тебя слишком слабый желудок, когда дело доходит до пыток.
— Как и у тебя, — парировал Кобир, — если только за последние пару лет ты совершенно не изменился.
— Нет, не изменился, — с усмешкой заверил его Липпи. — Впрочем, на наше счастье, с нами летит Роза Гамбини, а она как раз заядлая любительница подобных развлечений.
Кобир поднял брови.
— Раз с нами такой специалист, нам действительно крупно повезло, — с улыбкой ответил он. — Хочет капитан или нет, в конце концов он выложит нам все, что знает.
— Надеюсь все же, — проворчал Липпи, — ублюдок станет сопротивляться и немного помучается за содеянное над этими несчастными пленниками.
7 декабря 2689 г., земное летосчисление Лондон Земля
Спустя почти тысячелетие вознесение Маргариты, завершающее оперу Гуно „Фауст“, по-прежнему поднимало публику на ноги, в том числе и Садира, Первого графа Ренальдо — особенно если партию колоратурного сопрано исполняла великолепная французская певица Бриджит Фуре. С благоговейным трепетом тучный Ренальдо выбрался из резного кресла в личной ложе и присоединился к крикам „Браво!“, перемежавшим вал аплодисментов. Возле Ренальдо со сдержанным удовольствием аплодировала великолепно одетая куртизанка, в точности подражая поведению лорда Отго Гаспари и его более хорошо сложенной спутнице — гостям Ренальдо на тот вечер.
Наконец занавес упал в последний раз, и в зале включили свет.
— Прошла почти тысяча лет, — восторгался Ренальдо, когда они выходили из ложи, — а музыка продолжает жить своей жизнью и никогда не стареет. Жемчужина! Настоящая жемчужина!
— В самом деле жемчужина, — согласился лорд Гаспари, протискиваясь сквозь разодетую публику в вестибюль. — Кстати, о жемчужинах, — добавил он с плутоватым выражением, — наверное, вы уже слышали о чудесном повторном появлении звездного огня „Юлий Цезарь“. Ренальдо невольно поймал ртом воздух.
— Как вы сказали — звездный огонь „Юлий Цезарь“? — едва слышно на фоне общего гула переспросил граф. — Это та знаменитая драгоценность, что исчезла во время прошлой войны?
— Именно она, мой дорогой Ренальдо, — с улыбкой ответил Гаспари. — Я подумал, что вас это может заинтересовать.
Ренальдо почувствовал, как его сердце забилось в три раза чаще. Звездный огонь „Юлий Цезарь“!.. Граф мечтал об этом драгоценном камне с тех пор, как достаточно повзрослел, чтобы понять, какую власть способно принести своему владельцу такое сокровище.
По чистой случайности обнаруженные во время ранних межзвездных экспедиций, великолепные драгоценные камни естественным образом „рождались“ только на двух крупных астероидах, остатках какой-то гигантской кометы, пронесшейся сквозь Галактику миллионы лет назад. Звездный огонь „Юлий Цезарь“ являлся самым крупным и самым совершенным камнем своего рода из когда-либо добытых. Более пятисот лет его ревностно охраняла владевшая им семья Иполито, кирскианских наследников Лазаро Иполито, который волей провидения оказался на астероидах во главе экспедиции, отправленной на поиски всего лишь иридия. Затем, во время войны, камень таинственным образом исчез — его пропажа неразрывно связывалась с двумя убийствами старших наследников Иполито.
Ренальдо тотчас же насторожился.
— Разумеется, мне это интересно, — ответил он, рассеянно кивая важного вида господам и дамам, встречавшимся ему в инкрустированном золотом главном вестибюле Боже, как бы они все завидовали владельцу „Юлия Цезаря“! Тогда уж никто не посмел бы смеяться за его спиной. Набрав в грудь побольше воздуха, Ренальдо взглянул Гаспари в глаза — Почему я не слышал об этом по своим каналам? — подозрительно спросил граф, когда они садились в лимузин Гаспари — узкое лицо, козлиная бородка и усы придавали ему несколько сатанинский вид — с галльским равнодушием пожал плечами Пока граф протискивался на сиденье, Гаспари с деланной озабоченностью нахмурился.
— Кто знает, мой добрый Ренальдо, — произнес он — Вероятно, мои источники оказались лишь немного быстрее — наверное, вы услышите новость завтра… или послезавтра — Или никогда, — нетерпеливо рявкнул Ренальдо, почти забыв о стройной куртизанке, которая уже выскользнула из платья и, к видимому восторгу более полной спутницы Гаспари, раздвинула ноги.
— В этих… э-э… источниках говорилось что-нибудь о цене? — спросил Ренальдо, в тысячный раз напоминая себе о том, что послание от Корто опаздывает уже на пять дней Гаспари улыбнулся, глядя, как обе дамы сомкнулись возле него в объятиях, медленно, с присвистом дыша.
— Цена невероятно велика, Ренальдо.
— Да, это мне понятно. Пожалуй, вы могли бы связать меня с нужными сторонами, чтобы я навел справки.
— Ах, мой дорогой граф, — проговорил Гаспари, пододвигаясь чуть ближе к Ренальдо, — вы все время так много думаете о делах! Взгляните, предложил он, показывая на женщин, шумно занимавшихся сексом. — Эта забава предназначена не только для них, но и для нас тоже. После первого раза их страсть никогда не достигает вершины с прежней остротой. Так что получайте удовольствие, друг мой!
Ренальдо состроил недовольную гримаску, однако кивнул и замолчал, а Гаспари начал расстегивать брюки Раз он упомянул о „Юлии Цезаре“, значит, у него имелись какие-то свои планы на этот счет. Впрочем, если проявить теперь настойчивость, то в конечном итоге камень обойдется Ренальдо намного дороже. Со вздохом он тоже расстегнул брюки.
— Вы правы, Гаспари. Поговорим об этом позже, в более подходящей ситуации.
Тем не менее молчание Корто никак не выходило у Ренальдо из головы.
* * *
Солнце осветило горизонт Лондона с восточной стороны, когда Ренальдо вернулся в свой пышный особняк недалеко от Белгрейв-сквер. Граф направился прямо в кабинет — на этот раз не попав шляпой в глобус пятнадцатого века. Извлекая из письменного стола станцию, Ренальдо включил сеть и отступил назад, ожидая, пока мощные компьютеры примутся за работу. Всю ночь он безуспешно пытался сосредоточиться на развлекавших их с Гаспари куртизанках — хотя, по совести говоря, там было на что посмотреть. Однако более важные заботы не позволяли получить полное удовольствие. Теперь он мог наконец всецело заняться распределением финансов, которые ему потребуются, чтобы завладеть звездным огнем „Юлий Цезарь“.
