— Они пришли откуда-нибудь? — спросил Павлыш. — Кто видел, как это началось?
Голос Татьяны-маленькой внезапно раздался с крыши над головой Павлыша, будто с одной из вышедших специально, чтобы осветить эту сцену, лун.
— Я пошла на склад за запчастями к рации, смотрю муравьи бегают. Я тогда позвала Нину, она с Лескиным в обсерватории была. И Джим пришел. Все так быстро произошло, что я отступила на крышу, а они — на купол. Интересно, это навсегда или временно?
— Временно, — сказал Павлыш, делая шаг вперед. — Муравьи не кусаются. — Он разгреб ногой муравьиный поток, который, все ускоряя движение, водопадом скатывался за пределы освещенного круга.
К тому времени, когда остальные слезли со станционных вершин, лишь арьергард муравьиной армии проходил по площадке. Земля была взрыхлена, словно кто-то прошелся по ней граблями.
— Значит, они вылезали прямо из-под земли?
— Да, я видела, — сказала Татьяна-маленькая.
— Знаете, это напоминает мне переселение леммингов, — сказала Нина.
Павлыш кивнул. Он был согласен с Ниной. Нина думала о том же, что и он сам. И Павлыш был на девяносто процентов уверен, что и с драконами можно справиться и он знает как, хотя десять процентов риска заставили его воздержаться от оглашения своих рецептов. До завтра.
Утром Нина спросила:
— Павлыш, вам понадобится вездеход?
— Я только что хотел его попросить у вас.
— Что, у Ньютона упало яблоко? — спросил Джим.
— Упало, — согласился Павлыш. — Осталось подобрать.
— Татьяна, проверь аккумуляторы, — сказала Нина. — В оба конца километров двадцать пять. А дороги никакой.
— Нина! — воскликнул Павлыш. — Вы гений.
— Не ручаюсь, — сказала Нина. — Надо было раньше догадаться.
— Нина у нас во всем первая, — поддержала Павлыша Таня — маленькая. — Даже в биологии. Куда мы едем, доктор?
Павлыш обернулся к Нине.
— Не кокетничайте, Слава, — улыбнулась Нина. — Вы знаете лучше меня. К соседнему холму. Правильно?
— Правильно.
— А с доктором поедет Таня-маленькая и Джим. Остальные — здесь.
— В конце-концов, — сказал Лескин, — я совершенно свободен…
Дорога через лес оказалась трудной, вездеход в твердых, но не всегда благоразумных руках Тани-маленькой прыгал, как кузнечик. Просто чудо, что пассажиры не поломали себе руки и ноги.
— Мы, как я понимаю, — произнес Лескин, когда вездеход замедлил ход, пробираясь сквозь кустарник, — едем посмотреть, где живут драконы. Если верить рассуждениям нашего начальника и Павлыша, они прилетают с соседнего холма. Что ж, логично…
Он замолчал, давая возможность Павлышу продолжить.
— Мы нанесем им удар прямо по голове?
Павлыш только тут заметил, что Лескин взял с собой пистолет. Джим тоже заметил это и сказал:
— Только не твоей пушкой, Лескин.
— Я не просил брать с собой оружие, — сказал Павлыш.
— А я, доктор, лишен вашего альтруизма. Вы не можете знать, что нас ждет. Мой опыт подсказывает…
Татьяна нахмурилась и заставила вездеход перепрыгнуть через неширокий овражек. Пассажиры вездехода посыпались друг на друга и беседа на время прервалась. Когда машина снова выбралась на ровное место, Татьяна сказала:
— Павлыш гуманист, а мы, разведчики, жестокие люди. Павлыш не позволит нам обижать безобидных крошек. У них же есть дети. А Лескин выйдет к ним с пальмовой ветвью. И правильно, что Нина разрешила ему поехать. Без астронома станция в конце концов обойдется.
— Вы действительно полагаете, доктор, — сказал Лескин, не обращая внимания на речь Тани, — что драконов надо щадить?
— И не я один. Нина тоже так думает. И Таня, по-моему…
— Я от них без ума, — сказала Татьяна и бросила машину вперед.
Уцепившись за ремень над сиденьем, Павлыш произнес монолог:
— Человечество, — сказал он с чувством, — величайший из преступников, и лишь долгим раскаянием оно может замолить свои грехи. Кто-то умный сказал: “Где появляется человек, природа превращается в окружающую среду”. Мы тщательно изменили эту среду в своих интересах, не думая о природе. Мы уничтожили массу живых существ, некоторых начисто.
— И вы бросаете обвинение в наш адрес, — сказал Джим, — что мы подняли руку на природу этой планеты исключительно ради того, чтобы драконы нас не сожрали.
— Мы рады их не трогать, — сказала Татьяна. — Но они нас все равно трогают. Держитесь, сейчас прыгнем.
Машина снова прыгнула. Павлыш потерял счет прыжкам и ухабам. Вездеход вилял по девственному лесу, перебираясь через ручьи и овраги.
— Мы мыслим и действуем по древним стереотипам, — сказал Павлыш. — Вот все здесь люди образованные, слушали лекции о невмешательстве и так далее. И готовы следовать заповедям, которые с таким трудом дались человечеству. Но стоило вас задеть, как взыграл охотник. Убей дракона! — вот какой вы придумали лозунг.
— Павлыш, не обобщайте, — сказала Таня. — Охотник взыграл только в Лескине. Он не верит в дружбу с хищниками.
— Не верю, — сказал Лескин твердо.
Павлыш понял, что его монолог не оказал на окружающих большого влияния. Они обо всем этом знали не хуже Павлыша. Хорошо рассуждать в вездеходе, куда хуже, если тебе надо снимать показания с приборов, а над тобой кружит дракон и ничего не знает об экологии и гуманизме.
Вездеход пересек по дну широкую реку, выполз на дальний берег и начал медленно взбираться по склону, огибая большие деревья.
— На холм подниматься? — спросила Татьяна.
— Уже приехали? — удивился Павлыш. — Тогда лучше въехать повыше и найти открытое место, но так, чтобы не привлекать внимания.
— Придется кружить, — сказала Татьяна. — И мы в результате поднимем больше шума, чем въезжая на холм прямиком.
— Ну, как знаешь.
Машина заурчала, продираясь сквозь кусты. Стало светлее. Потом вездеход нырнул носом и оказался на ровной террасе. За иллюминатором тянулся обрывчик, усеянный сурочьими норами. Машина остановилась.
— Чуть на сурка не наехала, — сказала Татьяна. — Выскочил, растяпа, перед носом. Правил уличного движения не знает.
Павлыш увидел в боковой иллюминатор, как из норы, метрах в пяти от вездехода, высунулась узкая белая морда с вытянутым, словно для поцелуя, рыльцем. Маленькие черные глаза смотрели на машину с обидой. Хоботок был черным от облепивших его муравьев. Сурку помешали обедать.
— Глядите, — воскликнула Татьяна, — маленьких гонят!
По долине спешил, переваливаясь, сурок. Передние лапы болтались у живота, он подгонял ими к норе двух детенышей, которые сопротивлялись и норовили улизнуть, чтобы вблизи взглянуть на невиданного гостя. Наконец родителю удалось загнать чад в нору и заткнуть ее телом так, что наружу торчал лишь округлый белый зад.
