— Владимир Леонидович, дорогой мой, давай оставим в покое проблемы информационного общества. Не отрицаю, они у нас есть…
— Нет, – перебил меня Ворный. – В том-то и дело, что у вас нет никаких проблем.
— Ну, это только со стороны так кажется.
— Назови главную.
— Экология.
— Все, больше вопросов не имею!
— Лично у меня сейчас проблема чисто русская – что делать?
— Занимайся своим делом и ни о чем не беспокойся, главное, не забывай таблетки принимать, – быстрой скороговоркой произнес майор Ворный. – Как только что не так – сразу таблетку под язык. В Облонск твоя группа завтра отправляется? Ну, так и лети вместе со всеми! И не волнуйся, мы за тобой присмотрим.
— А присматривать зачем, если бояться нечего?
— Для порядка. Мало ли что…
У обочины, в трех шагах от нас, притормозила темно-пурпурная «Тойота» с тонированными стеклами. Приметив ее, я решил, что это машина Владимира Леонидовича. Прогулка пешком – это, конечно, замечательно. Но машина сопровождения всегда должна быть рядом. Стекло задней дверцы немного опустилось вниз, и из зияющей темноты прямоугольной бойницы показался автоматный ствол.
— На землю! – крикнул майор Ворный и, прежде чем самому упасть, завалил меня под куст.
Длинная сухая очередь хлестко ударила по тому месту, где мы только что стояли. Звук был настолько пронзительно-реалистичным, что, казалось, воздух наполнен тонкими пластинками слюды, ломающимися и бьющимися друг о друга.
Перекатившись на живот, майор Ворный выдернул из-под мышки пистолет и открыл ответный огонь.
Я лежал, вжавшись в серый асфальт, накрыв голову сцепленными замком ладонями. Мне не было дела до того, что происходило вокруг, – я хотел остаться живым. Зачем – и сам не знаю. Просто хотел, и все тут.
Голову я приподнял, только когда стрельба прекратилась.
Вроде бы я остался цел.
Майор Ворный, похоже, тоже не пострадал. Изощренно и зло матерясь сквозь зубы, Владимир Леонидович выбросил из пистолета пустую обойму и коротким ударом ладони загнал на ее место новую. Передернул затвор.
Пронзительно взвизгнув тормозами, машина, из которой по нас стреляли, сорвалась с места.
Майор Ворный проворно вскочил на ноги и, перехватив пистолет обеими руками, принялся стрелять ей вслед.
На что он рассчитывал, не знаю.
Девять выстрелов, а затем сухой щелчок бойка, ударившего в пустоту.
И в тот момент, когда казалось, что темно-пурпурная «Тойота» уже ушла, вылетевший из переулка черный «Додж» ударил ее в дверцу рядом с сиденьем водителя. Удар был настолько сильный, что «Тойота» боком перелетела через узкую пешеходную дорожку и, проломив чугунную ограду, рухнула в реку.
— Вовремя, – одобрительно кивнул майор Ворный. – Очень вовремя.
Трясущимися пальцами я вытащил из кармана закатанные в фольгу таблетки, выдавил одну на ладонь, затем, для верности, добавил к ней еще одну и проглотил обе. К моему глубокому сожалению, реальность не претерпела существенных изменений. Из «Доджа» с разбитыми передними фарами вышел человек в светло-сером спортивном костюме, как старому знакомому, махнул рукой Владимиру Леонидовичу и, подойдя к пролому в изгороди, посмотрел вниз, на темные воды, сомкнувшиеся над «Тойотой».
— Давай поспорим, что никто не выплывет? – предложил мне Ворный, убирая пистолет в кобуру.
Можно подумать, я дурак, чтобы спорить с профессионалом.
Не дождавшись ответа, Владимир Леонидович поднял с асфальта пустую обойму и пошел к тому месту, где упала в воду «Тойота».
— Ну как, Сельвинович, выплыл кто?
— Не-а, – мужчина в спортивном костюме ухватился рукой за столбик ограды и наклонился ниже. – Все в машине остались.
Я отчаянно боролся с сумбуром в голове.
Несмотря на оптимистичные прогнозы майора Ворного, меня снова пытались убить.
Снова?..
Ну да, если принять за первое покушение в несуществующем ресторане «Острова Длинного Ганса».
Хотя, честно говоря, я опять начал сомневаться в том, что это был бред. Ну что хотите со мной делайте, не мог оказаться бред настолько реалистичным, что я до сих пор помнил, как играли отсветы огней на блестящем острие разделочного топорика, которым размахивал бросившийся на меня повар!..
В любом случае, несколько минут назад меня точно пытались убить. Самым натуральным образом. На этот раз Ворный находился рядом со мной, так что, если он и теперь будет утверждать, что мне все привиделось, я просто рассмеюсь ему в лицо.
Меня хотят убить.
Меня?..
Ну а кого же еще! В самом-то деле!
Остается последний и самый интересный вопрос: кому я тут насолил?
Сам я за собой никакой вины не чувствовал.
А впрочем, какая разница. Пусть русские сами разбираются с тем, что тут у них происходит. А я – в гостиницу, собираю вещи, еду в аэропорт и первым же рейсом – домой. Теперь у меня есть вполне реальное и очень веское оправдание. А даже если бы и не было, жизнь мне пока еще дороже престижа…
— Простите, – кто-то негромко окликнул меня сзади.
Я обернулся. Но даже не успел увидеть лица человека, стоявшего у меня за спиной. Только темный, расплывчатый силуэт. В лицо мне ударила упругая струя едкого газа. Собираясь крикнуть, я сделал глубокий вдох, почувствовал, что задыхаюсь, и потерял сознание.
* * *
Когда я очнулся, было темно.
И тихо.
Как под землей.
В гробу.
Я судорожно вздохнул.
Воздуха мне пока хватало. Хотя свежим его никак нельзя было назвать. Но и затхлым – тоже. Скорее уж застоявшимся. С запахом пыли и какой-то чуть сладковатой пряности.
Сидел я, по всей видимости, на стуле. Руки мои были заведены за спинку и связаны. Не очень туго. Наверное, постаравшись, я даже смог бы распутать узлы. Но пока у меня такого желания не возникало. Ноги оставались свободными. Я легонько топнул правой ногой. Звук был, как от каменного пола.
— Проснулись, Петр Леонидович?
Голос был искажен до неузнаваемости. Будто пропущенный через вокодер. Звучал он очень неприятно, точно из глубокой жестяной бочки, отскакивая от стен, то падая вниз, то снова взлетая вверх. Все же можно было догадаться, что принадлежал он мужчине.
Только теперь я сообразил, что на голове у меня темный мешок. И запах пряности прятался в его швах.
— Снимите мешок!
Требование мое прозвучало скорее как униженная просьба. Но она тут же оказалась выполнена. С головы моей стянули мешок, и я зажмурился от яркого света, ударившего по глазам.
Я находился в темном помещении. В трех шагах от меня стоял письменный стол. На столе – лампа с круглым абажуром, направленная мне в лицо. Справа от стола сидел человек. Я мог видеть только его ноги, закинутые одна на другую, обутые в узконосые лаковые ботинки.
