— Могу подарить, — поросячьи глазки владельца поместья сузились до размеров щелочек таксофона, из которых хитро и прицельно поблескивали зрачки.
— Дареное не дарят, — нашелся Артём.
— Она не дареная, — прозвучал неожиданно резкий ответ. — Я ее сам выбирал.
— Зачем?
— Знаешь, как ее называю я? — Большой выпустил струйки дымков из ноздрей, сделавшись удивительно похожим на маломерка-дракона. — «Надо идти».
— Куда? — опешил Артём.
Большой кивнул в сторону рамы, из которой смотрела угроза.
— Туда, куда ходить бы не надо.
«Ого! — подумал „гений частного сыска“. — Это многое объясняет!»
— А это что у тебя — портрет Гэндальфа? — спросил небрежно, подходя к противоположной картине.
— Гэндальфа? — ухмыльнулся Большой. — Да нет, браточек! Бери выше — это сам Венояр.
— Кто?
— Тот, кто запер в Аду автономные сущности, — пояснил Большой. — Можно сказать, отец современного мира. До его появления, браток, наш мир был совсем иным.
— Хочешь сказать, что все эти байки о колдунах и ведьмах… правда?
— Была правда, — уточнил Большой. — Была, пока не пришел Венояр. Все это не очень-то сложные вещи, Тёма. Все это довольно просто, необходимы лишь навык в действиях и особый психологический настрой. Ты бы сильно удивился, окажись в тех временах. Тогда все было по-другому: другая история, другие методы и принципы развития… Не суди о прошлом по учебникам для преподавания в нынешних вузах. Современная история по-настоящему началась только в третьем веке. И похоже, что скоро закончится.
— О конце истории я уже слышал, и не раз, — подал голос Артём.
Большой посмотрел на него с откровенной жалостью.
— Болтают об этом все, кому не лень, — проговорил он уклончиво. — Идея носится в воздухе, как говорится… только интерпретация не совсем та, каковым на самом деле является реальное положение вещей. Впрочем, чего зря турусы разводить! Все одно не поймешь, а поймешь — не поверишь.
Лялька сидела возле бассейна в окружении Андрея и Тигра. Завидев сумрачную физиономию частного сыщика, послала в его сторону ободряющий блеск снежной улыбки. Артём улыбнулся в ответ и поспешил приблизиться.
— Знаешь, я никогода не встречал подобной экспресии, — сказал он, усаживаясь напротив. — Нужно иметь железные нервы, чтоб такую картину повесить в спальне.
— Алик по натуре азартный игрок, — оживилась девушка. — Он с детских лет принялся играть в супермена и до сих пор не может остановиться. Я думаю, что и к моим картинам он относится, как к вызову, брошенному лично ему, а на вызов он отвечает безотчетно, на подсознательном уровне.
— Больсой не играет, — с достоинством возразил забытый коротышка. — Она самый настоясый супермен. Мой знаю.
Большой, в одиночестве восседавший за неубранным столом, опрокинул в рот очередную порцию водки и разжег сигару. В амплуа супермена он смотрелся не очень, ему больше подошла бы роль Карабаса.
Утром они совершили маленький марш-бросок, в целях закрепления навыков. Потом часа полтора медитировали в комнате-тренажере.
— Вызывай своего капитана, — сказал Большой, закончив занятия.
Эдуард встретил их на тракте, сидя на передке милицейского «бобика». Рядом о чем-то судачили молодой подтянутый лейтенант и грузный, по-медвежьи увалистый сержант предотставочного возраста. Артём помаячил им из окна «БМВ», ведомого руководителем экспедиции.
— Ага! Вот и подследственный прибыл со своими защитничками! — обрадовался Эдуард. — По местам!
Лялька чмокнула брата в заросшую морду, выбралась из машины и пересела в евдокимовский «мерс». Оба прикомандированных — и лейтенант-салага, и матёра-сержант — проводили ее тем откровенно голодным взглядом, в котором горького мужицкого разочарования в собственной судьбе сконцентрировано куда больше, чем в смертельном запое. Артём, сопровождавший девушку, спиной почувствовал их взоры, полные зависти и недоброжелательства.
— Знаешь, — сказал он Ляльке, наклонившись к самому ее розовому ушку, — а ведь вы с Тигром ничего в твоем брате не поняли. Про таких, как он, раньше былины слагали. Как бывший следователь тебе говорю: маскировка и суть — понятия абсолютно разные.
Лялька улыбнулась и поцеловала его в лоб.
— Пригляди за ним, — попросила тихонько. — И сам поостерегись, я за вас свечку поставлю.
— Эй, ловелас недобитый! — послышался бычий рев из передней машины. — Уснул там, что ли? Шуруй сюда, салага!
Димыч, сидящий за рулем, ухмыльнулся во всю ширь своей круглой ряхи.
— Иди давай, — сказал он, плавно притапливая педаль газа. — И удачи вам!
Дорога к пункту перехода заняла изрядно времени. Монастырь, откуда Большой привык стартовать, располагался в соседней области. Глядя на леса и груды каменных увалов, проплывающие за окном, Артём внезапно подумал о том, что повторяет историю Пал Палыча Гуселетова — бывшего инженера и бывшего «бича». Интересная вырисовывается картина.
Поступая на службу, он, как и всякий уважающий себя человек, грезил о торжестве справедливости, и когда Реальность больно хрястнула его об колено, попытался всю свою боль списать на существовавший порядок. Но порядок сменился, а новая оплеуха не заставила долго ждать. Теперь он о справедливости и не мечтал. Холодный, язвительный, он ставил в заслугу себе уже то, что не кинулся в объятия криминальных группировок, не скрывавших своей заинтересованности в услугах профессионала, знающего расклад в коридорах власти, а главное — известного в кругу этих властей.
И только разглядев подлинную натуру Большого, Артём сумел осознать, что для него — прирожденного следователя — роль частного детектива ничуть не выше, чем «должность» бича для бывшего инженера.
Большой свирепо жевал тлеющую сигару, Евдокимов спал, откинувшись на спинку сиденья, мучительно морщился во сне. Понемногу светало.
— Не психуй, — проворчал ас адских трасс, сворачивая на почти незаметную, изрядно заросшую грунтовку. — Достанем андрюхину суженую, домой вернемся целехоньки. Чую!
— Не ходи туда больше, атаман, — попросил его Артём. — Себя тебе не жалко, знаю. Но сестру пожалей, если себя не хочешь. Пока ты там, она здесь с ума сходит.
Большой хмыкнул с невыносимым сарказмом.
— Много ты понимаешь, слепушник! — И добавил минуту спустя: — А сам видишь не дальше лялькиного носа! Это, парень, от недостатка информации.
— Ну так просвети, коль на то пошло.
— Пугать неохота! — буркнул Большой.
Машину мягко подбрасывало на ухабах, спящий Андрей сполз в угол салона.
