Джейкоб продолжал смотреть на меня, а потом, наконец, хватка его руки на рукояти пистолета ослабла.
— Сядь, — сказал он.
— Вообще‑то, — ответил я, — мне больше нет необходимости сидеть, потому что я не устаю. Я предпочёл бы остаться на ногах.
— Ладно, а вот я присяду, — сказал он. Он прошёл по салону и опустился в переднее пассажирское кресло, стояшее у самой переборки, отделяющей пассажирский салон от пилотской кабины. После этого он развернулся вместе с креслом лицом ко мне, по‑прежнему держа в руках пистолет. Брайан Гадес, который обеспокоенно смотрел на него, сидел во втором ряду, а женщина‑заложница — рядом с ним с глазами, распахнутыми так широко, что сделалась похожей на персонаж анимэ.
— Итак, — сказал я, — что мы со всем этим будем делать?
— Ты знаешь меня так же хорошо, как и я сам, — ответил Джейкоб. — Я не собираюсь сдаваться.
Я слегка пожал плечами.
— Я настолько же упрям. И я в своём праве; в конце концов, это не я взял заложников. То, что ты делаешь, неправильно. Ты это знаешь. — Я помолчал. — Мы можем всё это прекратить. Всё, что тебе нужно сделать — просто бросить оружие.
Я увидел, как на лице женщины появилась надежда.
— Я собираюсь бросить оружие, — сказал Джейкоб. — Я собираюсь отпустить этих людей… кстати, Джейк, познакомься с Брайаном Гадесом и… и…
— Вы даже не помните, как меня зовут? — сказала женщина. — Вы рушите всю мою жизнь, и даже не помните моего имени?
Я посмотрел на неё и попытался сделать сочувственное лицо.
— Я Джейк Салливан, — сказал я.
Она не ответила, и я спросил:
— А вы?
— Хлоя. — Она выразительно посмотрела на Джейка. — Хлоя Хансен.
Фраза «рад знакомству» решительно не подходила к ситуации, поэтому я просто кивнул и снова повернулся к Джейкобу, сидящему на крутящемся кресле.
— Ну? — сказал я.
— Послушай, — ответил Джекоб, — я знаю, что где‑то в глубине ты со мной соглашаешься. Ты считаешь, что биологическая жизнь более реальна. Дай мне то, чего я хочу.
Я задумался. Бессмысленно отрицать. Он прав; я и правда в это верил. Но так было до того, как я прошёл мнемоскан, до того, как я… да, чёрт возьми, да: до того, как влюбился в Карен. С ней я чувствовал себя более живым, чем когда‑либо раньше. Я смотрел на Джейкоба и думал, смогу ли я ему это растолковать. Конечно, он — я — любил Ребекку, но мы так и не дали этой любви расцвести и превратиться в отношения.
— Сейчас всё по‑другому, — сказал я. — Мои чувства изменились.
— Значит, мы в тупике.
— Разве? Рано или поздно тебе придётся заснуть.
Он не ответил.
— Кроме того, — продолжил я, делая крошечный шажок навстречу, — я знаю все твои слабости.
До этого он смотрел в пол — полагаю, он всё‑таки начинал уставать — но при этих словах его голова резко вскинулась.
— Я знаю все твои психологические слабости, — сказал я.
— Они и твои тоже.
Я медленно кивнул.
— Ты так думаешь. Но знаешь, чему я научился, а ты нет, никчёмный сукин ты сын? Я узнал, что когда ты любишь кого‑то, и кто‑то любит тебя, то у тебя больше нет слабостей. Неважно, что ты сделал в прошлом, неважно, что ты чувствуешь в самых тёмных закоулках своего разума. Вергилий сказал, что amor vincit omnia, а он был очень смышлёным парнем — любовь действительно побеждает всё.
Внезапно раздался какой‑то гудящий звук.
— Что это? — спросил я.
— Видеофон, — ответил Джейкоб, указывая на устройство, висящее на стене рядом с дверью шлюза. — Ответь.
Я подошёл к видеофону, отыскал кнопку приёма звонка и нажал её.
На экране возникло лицо Смайта.
— Прошу прощения, что прерываю вас, — сказал он. — Но, я думаю, вы тоже хотите это услышать. Звонили с Земли. Дешон Дрэйпер. Он говорит, что присяжные возвращаются, и…
— Не сейчас! — прорычал я.
Я повернулся к Джейкобу, но не отключил видеофон. Смайт по‑прежнему будет всё слышать, хотя поле его зрения и ограничено.
— Видишь, Джейкоб? — сказал я. — Я полностью в твоём распоряжении. Ты для меня главнее всего. — Я сделал пару шагов в его направлении, пытаясь сократить дистанцию, которую увеличил, отойдя к видеофону. — Давай решим это миром, а?
— Конечно, — сказал Джейкоб. — Просто дай мне то, что мне нужно.
— Я не могу. У меня собственная жизнь. У меня Карен. — Я не хотел быть жестоким — правда не хотел. Но он никогда не видел так ясно, как сейчас вижу я: во всех нюансах и оттенках, во всём великолепии. — Кроме того, ты не будешь знать, что делать со своей жизнью там, на Земле; ты никогда этого не знал. Ты плыл по течению, проживал фамильные деньги. Господи, Джейкоб, во многих отношениях ты был так же оторван от реальности, как и папа. Но я теперь вижу, я вижу всё. Жизнь — она не для того, чтобы быть одному, а чтобы быть с кем‑то.
— Но у меня есть кто‑то, — ответил Джейкоб. — Ребекка.
— Ах, да, Ребекка. Хочешь позвонить ей на Землю?
— Что? Нет.
— Почему? Стыдишься того, что сделал? Боишься, что она никогда не посмотрит на тебя теми же глазами?
Джейкоб неловко поёрзал в кресле.
— Потому что я знаю, каково это, когда на тебя смотрят по‑другому. Я ходил к ней после сканирования. Она не могла смотреть мне в глаза; она всё время норовила куда‑то уйти, когда я оказывался рядом. Она даже имени моего произнести не могла.
— Это ты, — сказал он.
— С тобой будет то же самое, когда она узнает, что ты тут устроил. Думаешь, она не спросит тебя, что стало с твоей копией‑мнемосканом? Думаешь, она об этом просто забудет? — Я покачал головой. — Ты не можешь здесь выиграть; просто не можешь.
Джейкоб медленно поднялся на ноги, но не выпрямился в полный рост.
— С тобой всё в порядке? — спросил я.
Он держал пистолет одной рукой, а другой яростно тёр макушку.
— Джейкоб? — позвал я. Он скривился; я и забыл, как сильно может деформироваться плоть. — Джейкоб, ради Бога…
— Ты в этом участвуешь, — произнёс он сквозь стиснутые зубы. — Ты тоже в этом участвуешь.
— Участвую в чём, Джейкоб? Я просто хочу помочь.
— Ты лжёшь! Вы все сговорились, чтобы меня достать.
— Нет, — сказал я там мягко, как только мог. — Нет, вовсе нет, Джейкоб. Что‑то не так у тебя в мозгу — но это временно.
Джейкоб вдруг резко наставил на меня пистолет; он словно бы стал продолжением его руки.
— Я убью тебя, — прошипел он.
Я едва заметно пожал плечами.
— Ты не сможешь.
— Тогда я убью их, — сказал он, направляя пистолет куда‑то между Брайаном и Хлоей.
