Уэллс совсем запыхался, добравшись до третьей снизу ветки, где кукуруза росла особенно густо. Саша сидела верхом почти на самом ее конце, обеими руками срывала початки и бросала их на землю, которая сверху казалась неожиданно далекой. Уэллс вздохнул поглубже и заставил себя оглядеться.
Вид был захватывающим. На корабле Уэллс видел бесчисленное количество фотографий живописных земных пейзажей, но ни один из них не мог равняться красотой с раскинувшимся перед ним фруктовым садом. Ниже, за деревьями, начинался луг, создававший потрясающий контраст с туманными фиолетовыми очертаниями далеких гор. Уэллс почувствовал, как по коже побежали мурашки, когда взгляд остановился на зазубренных белых вершинах. Снег.
– Обязательно покажу это отцу, когда он прилетит, – сказал Уэллс, не успев как следует обдумать свои слова.
Саша повернула к нему голову:
– Твой отец? Что, вы ждете кого-то еще?
Уэллс не понимал, почему ее обвиняющий голос действительно заставил его почувствовать себя виноватым. Колонисты провели последние три сотни лет, пытаясь понять, как вернуть человечество домой. У них не меньше прав жить на этой планете, чем у наземников.
– Конечно, – сказал он, – корабли же не вечные. Со временем все наши прилетят сюда.
«А время это настанет через пару-тройку недель, – подумал Уэллс. – И все благодаря мне». После того как арестовали Кларк, он узнал, что ее, возможно, отправят на Землю, вместо того чтобы казнить. Он знал, что Совет намеревается послать на родную планету экспедицию, состоящую из несовершеннолетних правонарушителей, и что нужно, чтобы это произошло раньше, чем Кларк исполнится восемнадцать, поэтому вынужден был совершить кое-что радикальное и очень опасное. Он привел в негодность и без того аварийный люк шлюзовой камеры. Теперь техническое состояние кораблей вынуждало жителей Колонии ускорить возвращение на Землю, потому что космос стал для них смертельно опасен. Уэллсу до сих пор становилось дурно, когда он вспоминал о своем поступке, но он должен был спасти жизнь Кларк.
– А твой отец не захотел лететь вместе с тобой?
Грудь стеснило: Уэллс вспомнил об обстоятельствах, при которых он видел отца в последний раз. Люк челнока задраивался, а на униформе Канцлера тем временем проступало кровавое пятно. Последние несколько недель Уэллс провел, стараясь убедить себя, что рана отца наверняка поверхностная и что он поправится к тому времени, когда придет время отправлять на Землю следующую партию колонистов. Однако возможности узнать, что происходит на самом деле, у Кларка не было. Он даже не знал, жив ли еще его отец.
– У него много обязанностей на корабле, – сказал Уэллс. – Он – Канцлер.
Саша широко раскрыла глаза.
– Так что, он самый главный? И поэтому ты – командир вашей группы?
– Я не командир, – запротестовал Уэллс.
– Но они же все к тебе прислушиваются.
– Может быть, – вздохнул Уэллс. – Но у меня все время такое чувство, что из-за меня постоянно случается что-то плохое, что бы я ни делал.
Саша кивнула.
– Я знаю. Мой отец… ну на самом деле он тут тоже самый главный.
Уэллс удивленно уставился на нее:
– Правда? Твой отец – канцлер?
– У нас это так не называется, но, похоже, мы говорим об одном и том же.
– Ну тогда ты знаешь, каково это… – Он нахмурился и замолчал. Так странно было пытаться передать словами те чувства, которые он пытался спрятать от самого себя последние шестнадцать лет.
– Что? Следовать более высоким стандартам, чем все остальные? И при этом считается, что ты знаешь все ответы, а ты понятия не имеешь даже о том, какие вопросы тебе могут задать?
Уэллс улыбнулся:
– Нуда, как-то так.
Саша бросила на землю очередной початок и прикусила губу.
– Я сочувствую отцу, но, честно говоря, тоже от этого устала. Все, что я делаю, превращают в какое-то подобие политической декларации.
– А что ты такого сделала?
Саша озорно рассмеялась:
– Кое-что, что не должна делать. Сюда вот пришла, например. – Она встретилась взглядом с глазами Уэллса, и дурашливое выражение исчезло с ее лица. – А как насчет тебя? Твой отец, должно быть, по-настоящему тебе доверяет, раз отправил в самостоятельную экспедицию на Землю.
Уэллс заколебался. Лучше бы Саша продолжала в это верить. Она будет относиться к членам сотни с большей осторожностью, считая их специально подготовленной для земной экспедиции командой, а не кучкой бесполезных преступников, которых послали в неизвестность, а может, даже на смерть. На дерево налетел порыв ветра, бросив на лицо Саши прядь ее черных волос.
– Вряд ли, – сказал Уэллс, задаваясь вопросом, почему взгляд ярко-зеленых Сашиных глаз заставил его пойти на безрассудство. – Ты не поверишь, если я расскажу тебе правду.
Саша подняла бровь.
– А ты попробуй.
– Несколько недель назад меня арестовали. За то, что я поджег единственное в Колонии дерево.
Саша долгое мгновение смотрела на Уэллса, а потом, к его удивлению, засмеялась и перекинула ногу через ветку.
– Думаю, лучше поспешить, пока ты и это дерево не возненавидел. – И девушка повисла на руках, а потом разжала пальцы и легко приземлилась на траву. – Давай, – сказала она, – нам уже хватит кукурузы. Или ты боишься?
Уэллс покачал головой. И неважно, что он понятие не имел, как вообще слезать с этого чертова дерева. Впервые с тех пор, как они приземлились, он чувствовал, что не боится ничего.
– Ты этого не сделаешь, – сказал наконец Люк, нарушая повисшую в маленькой подсобке тишину. Они сидели в ныне пустующем помещении для охранников, где хранились скафандры, которые Люк и его коллеги-техники использовали для выхода в открытый космос. – Это не просто опасно – это самоубийственно. Если нужно выйти наружу, пойду я. Меня для этого готовили.
Гласс коснулась руки Люка и, к своему удивлению, почувствовала, что того бьет дрожь.
– Нет, – сказала она и впервые после того, как поделилась с ним своими планами, подняла на него глаза. – Незачем тебе рисковать жизнью в открытом космосе только для того, чтобы тебя тут же подстрелили на Фениксе, это безумие.
– Уж наверняка в шлюзовой камере не будет поджидающих меня охранников. Вряд ли они думают, что кто-то может оказаться настолько с приветом, чтобы попытаться пробраться на Феникс снаружи, – сказал Люк.
Кроме него и других членов его высококвалифицированной и хорошо подготовленной команды, в открытый космос не выходил никто; мало того, выходы осуществлялись, только когда это было абсолютно необходимо и только при поддержке изнутри корабля. Кто-то непременно следил за подачей кислорода, давлением, возможными метеоритами и состоянием оборудования. Гласс постаралась не думать о том, что у нее-то такой страховки не будет.
