Веня с Костяном все осенние каникулы и еще прихваченные пару недель, стажировались в Армении у друзей, друзей Оганесовича. Чему Нина Андреевна был очень недовольна, так как рассчитывала на их помощь по уходу за родившейся сестренкой. Хорошо, что Дмитрич понимал, необходимость этого поступка и сумел успокоить ее, объяснил возникшую ситуацию и то, что возможно решается будущее его сына.
А мы, остальные… члены преступного сообщества, читали умные книги о ювелирке, собирали и испытывали оборудование. Новые задачи — требовали новых знаний и умений. Мы все очень изменились за прошедшее время, при чем кардинально и мальчишеские забавы стали нам скучны. Похоже, что сами себя лишили детства и только время покажет — хорошо это или плохо. Мы пока об этом не задумывались, а лезли вперед со всем пылом и головотяпством юности. Куда делся тот хмурый и обозленный малый, Веня Нудельман, с которым сейчас здоровался сам Федул. Крученый, так иногда звал его матерый уголовник, мог отозвать авторитета на пару слов под завистливые взгляды местного около криминального контингента. И, главное, Веня не видел в этом ничего особенного, мол нужно всего лишь перетереть с человеком по делу. Правда и человек этот был совсем не обычным уголовным авторитетом. Дедуля с ним здоровался и на мой вопрос, где они познакомились, ответил:
— Федул, еще из довоенных беспризорников и во время оккупации активно работал на ялтинское подполье. Командование партизанским движением представляло его к боевым наградам. От которых он уклонялся, так как это не по его понятиям, вот и стал идейным вором. — Рассказал мне дед и туманно намекнул. — Мог бы быть и законником, но подлости не хватило.
У всех нас появилась немалая уверенность в себе и в своих друзьях, которых всё чаще называли портовскими и признавали их исключительное положение среди местной босоты. Чего мы, кстати, не добивались, а так получилось по жизненной истине: сначала ты работаешь на авторитет, потом он работает на тебя. Много важнее, было то как наше теперешнее положение воспринимают в органах правосудие и это являлось наше проблемой. Единственной.
Когда приехали Дима с Костей, мы опять стали работать много, но не в пример предыдущей пахоте — интересно.
Курортный сезон 1962 года закончился буднично — ни прокуратуры, ни свадьбы, ни стройки. Однако мене удивил целый водопад обрушившихся на меня Почетных грамот и благодарностей — от профкома порта, спорткомитета Крыма, от председателя общества «Динамо». И венцом всего, стала грамота от директора Ялтинского порта, как победителю социалистического соревнования молодых строителей коммунизма. Вот так и не иначе.
Это было интересно — ведь все эти организации не могли не знать об интересе ко мне органов правосудия. Я начал понимать, что стал маленькой фигурой, запертой пешкой, на шахматной доске городского политеса. И то, что я попал в сферу интересов больших дядей, принесет мне только убытки. Так оно и было — с Францией я пролетел. Хорошо хоть Маркиза не задели эти пертурбации и он отправился на турнир тренером юношеской сборной спортивного общества «Динамо».
Поздравления, награждения… Все это было ярко и волнительно, но казалось мне не таким уж важным для правильного пацана, так сказать. Все, кроме пошива в ателье моего первого костюма, который обошелся в целых сто сорок пять целковых. Очень приличная сумма. Костюм строили, в лучшем ателье у лучшего закройщика, для торжественного собрания коллектива Ялтинского порта. На котором Кэп обязал меня всенепременно присутствовать и не в рваном тельнике, как заметил он.
Но и это было событием, скорее, с точки зрения Елизаветы Николаевны — бабы-тетушки Лизы, ну и моей тетушки-сестрички Ларисы. Чаечки, как я ее называл. Эта угловатая, но уже красивая четырнадцатилетняя девица, обещала дорасти до ослепительной красавицы, в самое ближайшее время и мне приходилось отгонять от нее ухажеров много старше ее возрастом.
Маркиз пока молчал и это было главным. Я ему верил безоговорочно, но слухи в городе уже вырастали до достоверности: Агирре уезжают всей семьей и очень скоро. Завтра, через месяц…
В январе состоялся большой выезд динамовцев Крыма на всесоюзные юношеские соревнования по боксу, проходящие в Москве. Проводилось только личное первенство и Маркиз взял с собой девять человек, из них пятеро ялтинцев. Как огорчительно и точно заметил Санек:
— Парни, это дембельский выезд и мы должны лечь костями, но… — он не закончил он фразы, боясь накаркать.
И мы были полностью с ним согласны. Тем более в Москву поехала наша персональная команда поддержки. Нудельманы, всей семьей, отправились гостить к московской родне, а Димку взял с собой Костян. Только Вал уехал в Киев и тоже на юношеские соревнования, но международные и по сабле.
На пути в Москву, состоялся наш серьезный разговор с Маркизом, в тамбуре скорого поезда Симферополь — Москва.
— Ехать нам почти сутки, посему мы можем серьезно поговорить и наметить планы на будущее, — начал разговор Маркиз, когда мы остались наедине. — Ранее обсуждать, что-либо, не было смысла, а сейчас появились конкретные предложения и уже есть результаты.
— Михал Игнатич, когда?
— Осенью, но работать буду до самого теплохода. Организовалось международное сообщество возвращенцев на Родину и при содействии властей Испании нам будет оплачен фрахт на рейсы теплоходом: Ялта — Барселона. Сам понимаешь, это не поезд и не самолет — багаж будет существенно большим.
— Вы родились в Каталонии?
— Не совсем — я баск и место моего рождения в Пиренейских горах, а если территориально, так даже во Франции. Но вырос я в Барселоне и считаю этот город своей второй родиной.
— Желаю, чтобы вам все удалось. Учитель.
— А уж как я этого желаю… Но давай поговорим про вас, про вашу шайку-лейку, — продолжил он. — Вам тоже нужно покинуть Ялту, так как вы попали в жернова ведомственных интересов. Мимоходом, но для вас это не изменяет серьезности ситуации. Теперь главное — к началу нового учебного года будет открыт специализированный спортинтернат в Севастополе. По единоборствам. Его директором будет мой давний ученик, очень порядочный человек и классный специалист, который окончил институт Лесгафта. Я уже подал ему список боксеров, кандидатов на поступление в интернат. Там есть все наши ялтинцы, а так как я буду в приемной комиссии, то те у кого будет желание поступить в интернат, в него поступят.
«Это хороший выход из нашего тупика», — подумал я.
— Теперь поговорим конкретно о твоих друзьях:
Александр Рудин, у него будет возможность полноценно тренироваться год в интернате и еще несколько лет в училище, куда он поступит. Я знаю, что он хочет быть офицером пограничником и поэтому, долго в большом спорте не задержится. А жаль, у него серьезные предпосылки достичь вершин в этом виде спорта. Отец у него, подполковник запаса и пограничник, тоже был боксером. Сейчас они живут в ДОСе и уже долго ждут положенной квартиры, но приличных вариантов вряд ли предвидится, так как это Ялта. А вот кооперативная трехкомнатная квартира в Севастополе, для заместителя директора спортинтерната, может быть оговорена на самом высоком уровне. Деньги на квартиру я могу выделить без проблем, в счет моего долга.
