— Аой?.. — невнятно осведомился Костик, орудуя зубной щеткой.
— Какой шанс? Стоеростин, окстись! Мы — единственные, кого он принял. Остальных он знать не хочет. Остальных он шугает!
Прежде чем ответить, Костик долго прополаскивал рот. Выплюнул, утерся.
— И что? — спросил он.
— А то, что с ним рано или поздно попробуют вступить в контакт! Вот тут-то и поторгуемся… Хотите сотрудничества? Давайте зарплату, давайте квартиру… А по-другому — никак!
Стоеростин размышлял.
— Мы ж бомжи сейчас, Костик… — проникновенно напомнил Мурыгин. — А тут возможность вернуться в общество!
— Был я уже там… — вяло ответил тот.
— Где?
— В обществе… Что ты, собственно, предлагаешь?
Овеваемый утренней свежестью, только что умывшийся колодезной водой, Мурыгин ощущал подъем сил, отвагу и дерзкую уверенность в себе — словом, те самые чувства, что испытывал в первые месяцы владения оптовым книжным складом.
— Что предлагаю? — напористо начал он. — А не ждать милостей от природы! Начать действовать самим. Объявить себя уполномоченными представителями инопланетного разума. Дать интервью. Выйти на телевидение…
— Ну и станет в ящике двумя придурками больше, — заметил Стоеростин. — Их вон и без нас пруд пруди… Друганы братанов по разуму…
— Но мы-то — на самом деле!
— А вдруг и они тоже?
Бывший предприниматель запнулся, но лишь на секунду.
— Ко-остик! — сведя голос на укоризненные низы, попытался он вразумить друга. — Да какая кому разница, как оно там на самом деле? Нам сейчас главное — со дна подняться…
— Знаешь, чем ты сейчас похож на Диогена?.. — задумчиво спросил Костик. — Голос, как из бочки…
На этот раз Мурыгин онемел надолго. Все-таки выходки Стоеростина могли вывести из себя кого угодно.
— Так… — проговорил наконец Сергей Арсентьевич, стиснув зубы. — А ну-ка быстро смыл пасту с настила… Быстро смыл! Фраер городской! Это колодец! Его в чистоте содержат…
Костик подчинился.
— И ведро переверни, — в неистовстве потребовал Мурыгин. — Воду вылей — и переверни! А то из него кошки лакать будут!.. Крышку закрой! Общество ему не угодило!..
Обратно шли в обиженном молчании. Почти уже обогнули овражек, когда сзади послышалось:
— Стой!
Обернулись. Из уставившейся в небеса гусеничной амфибии выбирался заспанный детина в камуфле и беретке морковного цвета. Оружия при нем не было. Наверное, все-таки не часовой — просто оставили за сторожа, чтобы никто ничего ночью не свинтил.
Костик повеселел.
— Доброе утро, служивый, — приветствовал он охранника. — Каково почивали?
Приветствие тому явно не понравилось. Хотел зевнуть — раздумал, насупился.
— Запретная зона, — отрывисто объявил он. — Приказано никого не пропускать.
— А ты и не пропускаешь, — успокоил его Костик. — Ты уже пропустил…
Морковный берет и сам видел, что оплошал. Но не ловить же теперь этих двоих по всей запретной зоне!
— Минутку!.. — властно вмешался Мурыгин. Подошел к камуфлированному детинушке вплотную. Тот моргнул. — Когда прибудет сюда ваше начальство, — тоном, не допускающим возражений, продолжал Сергей Арсентьевич, — я прошу вас доложить следующее… То, что вы называете запретной зоной, на самом деле место высадки инопланетного разумного существа. И оно уполномочило нас двоих… А можно без ухмылок, молодой человек?!
— Слышь! — сказал молодой человек. — Вот прибудут — сам и доложишь…
Повернулся и, в изумлении покручивая головой, пошел обратно, к вверенной ему технике.
— Да ни в какой другой стране такого нет! — громко возмущался Мурыгин, пока шли до палатки. — Населенный пункт исчезает, самоходки под откос летят — и хоть бы кто-нибудь почесался! Где ученые? Где ФСБ? Экстрасенсы какие-то сунулись — и тех теперь не видать…
— Ученые грантов просют, — сокрушенно, по-старушечьи отвечал ему Костик. — ФСБ откат пилют…
— Хорошо, а полиция? — не унимался Сергей Арсентьевич. — Полиция где? Ради чего ее переименовывали вообще? Собственность пропала, дело наверняка заведено…
— Полиция была вчера, — напомнил Костик. — Тебе чего надо-то? Чтобы нас колючей проволокой обнесли?
— Мне надо, чтобы нас заметили!
— Зачем?
Мурыгин остановился, взял друга за лацканы плаща, взглянул в глаза. За полтора дня трезвости лицо Костика разительно изменилось к лучшему, хотя моложе не стало: раньше одутловатое, теперь оно подобралось, сложилось в выразительные, философские, прах их побери, морщины.
— Костик, — зловеще-вкрадчиво молвил Сергей Арсентьевич. — Только честно… Ты что, собрался здесь навеки поселиться?
Кажется, Костик опешил. Вопрос был задан слишком прямо. До неприличия прямо.
— Н-ну… — Он замялся. — Скоро совсем тепло станет…
— Станет… — нежным эхом откликнулся Мурыгин. — Лето придет… А потом кончится. И что ты здесь будешь делать зимой?
— До зимы еще дожить надо, — уклончиво проговорил Костик.
— Тоже верно… — Мурыгин покивал. — А доживешь?
— В городе, думаешь, бомжевать лучше? — хмуро огрызнулся Костик. — Там сейчас и в подвалах конкуренция. Все норки заняты. Ткнут ножиком… Или придут эти… мальчики из приличных семей с бейсбольными битами… попрактиковаться…
— Да почему бомжевать? — снова выходя из себя, воскликнул Сергей Арсентьевич. — Почему обязательно бомжевать?
— А как иначе? Дома нет, работы нет…
— Хорошо! Жрать ты что здесь будешь? Или думаешь, он тебе миску поставит?
Костик опечалился. Возразить было нечего.
— А что это нас давно не гладили? — недовольно спросил он, откровенно выходя из разговора. Огляделся. Брезентовый горбик возле обширного низкого пня окутывало знакомое золотистое мерцание, причем на этот раз оно казалось ярче, подвижнее…
— Он нам палатку там не рушит? — обеспокоился Мурыгин, и оба кинулись к брошенному имуществу.
Имущество оказалось цело и невредимо, зато нечто странное происходило с пнем. Вернее, уже произошло. Широкий неровный спил каким был, таким и остался, а вот по кромке расположились грозди иссиня-черных наростов, будто выдавленных из промежутка между корой и древесиной. Внезапно Сергею Арсентьевичу почудилось, что воздух за его спиной уплотнился и подпихнул поближе к увенчанному смоляными наплывами пню.
Пошатнуло и Костика.
— Хм… — озадаченно сказал он и посмотрел на Мурыгина. Потом шагнул к странным образованиям и с опаской одно отломил. Раздался легкий, но сочный хруст.
