Тринихид, держа своего сына Кея у полной груди, улыбнулась.
— Родич, он будет в безопасности…
Эктор энергично кивнул. «Клянусь кровью в этом, если ты пожелаешь…»
Мирддин тоже улыбнулся в ответ. «Родич, зачем клятвы тем, у кого общая кровь? Я не сомневаюсь, что он станет твоим вторым сыном.»
И вот ранней весной он уехал, направляясь на юг, но такой дорогой, которая привела бы его к Месту Солнца, потому что он чувствовал себя очень одиноким. Может, в Лугейде он найдёт товарища. К тому же так он запутает возможных преследователей: Мирддин никак не мог избавиться от чувства, что за ним охотятся.
Правда, если король изменил своё решение, его люди искали бы более открыто. Нет, его как будто преследовала тень, облако, что-то неосязаемое. И он знал, что только Нимье могла распоряжаться такой тенью.
Он не знал глубины её познаний и решил, что благоразумней подозревать самое худшее. Поэтому следует считать, что она узнала об Артуре.
Более всего он боялся за ребенка. Если, когда он уйдёт от Эктора, чувство, что за ним наблюдают, исчезнет, значит ребёнок в опасности. Тогда он немедленно вернётся, чтобы подготовить защиту. Но, к его облегчению, невидимый соглядатай продолжал сопровождать его.
Мирддин тщательно осматривал местность, по которой проезжал, каждую ночь расставлял мысленные тревожные сигналы, чтобы его не застали врасплох. Но нападения всё ещё не было, сохранялось лишь постоянное неприятное чувство, что за ним наблюдают…
Он надеялся, что избавится от него в Месте Солнца. Мирддин хорошо помнил, какое необыкновенное чувство силы испытывал он, касаясь каменных часовых древних времён. Насколько сильна Нимье? Очень многое зависело от ответа на этот вопрос. И какие ходы она сделала за годы после их последней встречи? Он был уверен, что соперница не сидела сложа руки.
И вот он подъехал к большому кругу стоящих камней, спешился и смотрел, как рассвет исчезает, поглощённый восходящим солнцем. Он оказался прав: впервые за последнее время не чувствовалось присутствия наблюдателя. Но он знал, что Нимье не будет обманута долго; в нём всё время стыл страх, что она пройдёт по его следам обратно — и доберётся до Артура. Безопасность Артура — превыше всего.
Мирддин пересёк лужайку у хижины Лугейда. Ему необходим совет друида, необходим товарищ в той странной битве, которую он ведёт. Но не доходя до примитивного сооружения, он увидел обвалившуюся крышу. Здесь больше никто не жил.
— Лугейд! — Он не мог сдержать отчаянный зов, хотя крик его прозвучал слишком громко в утреннем воздухе. Занавеса из шкуры не было, и он мог заглянуть внутрь. Здесь давно уже никого не было.
Растерявшись, он наклонился и вышел. Бронзовый котёл, деревянные чашки и ложки исчезли. Не осталось никаких вещей друида. Но по крайней мере, нет и следов насилия: Лугейд не стал добычей мародёров или разбойников, решившихся навестить это пустынное место.
Медленно вернулся юноша к Королевскому камню и положил ладонь на его грубую поверхность. Какая сила! Он чувствовал, как его внутренняя энергия сливается с излучением камня. Уверенность, пошатнувшаяся при исчезновении Лугейда, вернулась к нему.
Нет, он не бесцельно пришёл сюда. Нужно разбудить силы, которые, как он думал, предоставят безопасность Артуру и уберут преследователей с его пути. И вот, используя слово и мысль, ударяя в определённом ритме по камню лезвием ножа, он сделал это. Он чувствовал, как отвечают ему камни, как собираются силы, словно невидимое войско. И он собрал все силы, направил их — и выпустил, как стрелу из лука, на север к маленькой долине Эктора.
После чего Мирддин ощутил неимоверную усталость и опустошённость. Опустившись на траву, он прижался плечами к Королевскому камню, глаза его были устремлены в небо, на облака, медленно плывущие по своим делам, недоступным пониманию человека. За облаками, за голубизной неба находятся другие миры, и их гораздо больше, чем может сосчитать человек. Эти отдалённые миры населены, но зеркало редко и бегло показывало ему эту жизнь. Однако если небесный народ вернётся, его корабли послужат мостом к этим мирам. Хватит ли у него смелости улететь к другим мирам? Он не знал, но мысль эта возбудила его. Долго ли будет продолжаться ожидание?
Люди мыслят годами, Повелители Неба — столетиями. Жизнь человеческая коротка. А у Повелителей Неба? Может, в три, в четыре, в сто раз длиннее человеческой? Он чувствовал, что немного боится тех, кто придёт по его зову, если он сумеет сделать всё, чему научило его зеркало.
Мирддин уснул рядом с пони, щиплющем у камней едва проросшую траву. Во сне заработало его воображение и показало ему необычные картины, на которые лишь намекало зеркало. Но в этих картинах не было ничего угрожающего, хоть они и были неземными. Мирддин ощущал лишь удивление и радость.
Города — и какие города! — с сияющими башнями из радужного стекла высоко в небе, совсем иного цвета, чем земное. Другие башни под поверхностью волнующегося моря, красные, как драгоценные кораллы, показанные торговцем с южных земель. Но хоть он мог представить себе города, их обитателей он не видел. Может, человек способен видеть в воображении лишь равных себе?
Солнце зашло за облака, собирались тучи. Мирддина разбудил резкий ветер, предвещавший дождь и бурю. Он взял пони за повод и прошёл к хижине Лугейда. Здесь он провёл ночь, слушая рёв ветра. Дважды молния ударяла в Королевский камень, как будто он привлекал к себе ярость неба.
Мирддину не раз случалось попадать в бури, но такой, думал он, видеть ещё не приходилось. Он заткнул уши пальцами, закрыл глаза, но буря продолжала преследовать его. В воздухе чувствовался странный запах. Силы, которые люди и не надеялись обуздать, сбесились и готовы были стереть жизнь с лица земли.
Несмотря на страх, Мирддина охватило сильное возбуждение. Он хотел бежать сквозь хаос, кричать и кричать, забыть всё, стать частью этой ярости, освободиться от напряжения, от необходимости постоянно быть начеку.
Но к утру буря кончилась. И лишь корни деревьев, торчащие к небу, откуда пришла их смерть, напоминали о ней. Мирддин ощутил необыкновенное спокойствие. Как будто буря прогнала его неуверенность и страх. Осталась только свобода, обретённая в эти тёмные часы.
Вместе с бурей исчезло и ощущение, что его преследуют. Но он не мог допустить небрежности и подошёл к пещере только через несколько дней окольного маршрута, двигаясь со всеми возможными предосторожностями. На этот раз его не приветствовал Вран, хотя Мирддин свистом позвал его и положил на землю еду. Наблюдая и прислушиваясь, Мирддин вдруг осознал, что горный склон охвачен странной тишиной. Не было видно птиц. Даже ветер стих.
