— Так это тот самый Стогов, что на этом пике, как его, на Незримом? — услышал Прохоров сзади себя громкий шепот.
Прохоров оглянулся и увидел двух совсем молодых ребят, наверное, школьников. Они глядели на профессора с таким нескрываемым восхищением, что у Прохорова даже сердце кольнуло от зависти.
— Лет двадцать с небольшим назад, — начал профессор, — когда я был еще довольно молодым человеком, а многих из сидящих в этом зале вообще не было на свете, влиятельные газеты Запада с великим шумом поведали миру о том, что в безлюдных аргентинских пампасах, на берегу пустынного озерка некий ученый создал действующую энергетическую термоядерную установку. Сообщение это вызвало подлинную сенсацию. На место, указанное бойкими репортерами, устремились журналисты и ученые… и, конечно, не нашли ни самого изобретателя, ни его диковинной установки. Так и осталось тайной: был ли то ловкий шарлатан, который ввел в заблуждение мировую общественность, или же это была газетная «утка» падких на сенсацию репортеров. Да и нет нужды разгадывать эту тайну. Овладение законами регулирования термоядерной реакции да еще создание установки для ее энергетического использования — это задача, совершенно непосильная для любого даже сверхгениального ученого-одиночки. Лишь коллективными усилиями, коллективным разумом, талантом представителей многих отраслей знания может быть окончательно решена эта поистине титаническая проблема.
Взволнованно и образно говорил Стогов о великом, продолжающемся многие тысячелетия походе человечества к вершинам знания и власти над природой, о борьбе за энергию, являющуюся материальной силой этой власти, о долгом и трудном пути от зажженного своей рукой костра до сотворенного своими руками Земного Солнца.
Перед взором слушателей возникли картины многовекового варварского истребления в бесчисленных топках лесов, угля, нефти. К концу XIX — началу XX века экономисты и энергетики подсчитали топливные запасы нашей планеты. Неутешительны были эти подсчеты. Учитывая непрерывный рост потребностей человечества в энергии, люди должны были за два-три столетия сжечь в своих топках все дрова, весь уголь, всю нефть… Правда, в их распоряжении осталась бы еще сила рек, приливов, ветра, источники подземного тепла и жалкие крохи солнечных лучей, которые к тому времени научились включать в полезную работу. Но как все это было ничтожно мало в сравнении даже с тем, что уже требовалось людям, а ведь потребление энергии все больше возрастало.
Луч надежды блеснул людям в тот июньский день 1954 года, когда из маленького подмосковного городка всему миру засияли электрические огни, зажженные силой покоренных людьми нейтронов. Так всходила светлая заря нового атомного века.
Но, к сожалению, это был лишь луч надежды. Трезвые подсчеты показали, что если всю энергетику настоящего и ближайшего будущего перевести на ядерное топливо, то расщепляющихся материалов хватит тоже на 200–300 лет.
Так неужели же атомному веку суждено стать лишь веком в прямом смысле слова, неужели лишь лучом надежды оказался пуск первой установки мирного атома и потомков все же настигнет страшный призрак энергетического голода?
Против такой мрачной перспективы восставало все, с ней не могли мириться разум, совесть человека, чувство долга перед грядущими поколениями. И тогда ученые сыны и дочери великой страны, строящей коммунизм, обратили свои пытливые взоры к Солнцу. К тому времени люди уже немало знали о щедром полуденном светиле. Им было известно, что Солнце в 329 400 раз тяжелее Земли, что поперечник солнечного шара в 109 раз превосходит поперечник Земли. Было даже выяснено, что каждый квадратный сантиметр поверхности Солнца излучает 6 киловатт энергии, что Солнце ежесекундно теряет в собственном весе 4 миллиона тонн, и при этом за миллион лет масса Солнца убывает всего на одну миллиардную часть.
В те годы перед наукой встал вопрос: каковы источники этой нескудеющей щедрости великого светила, что питает его неиссякаемую энергию? Пытливая человеческая мысль пробилась сквозь мрак и холод Космоса и заглянула в таинственные недра Солнца. Оказалось, что там, под ослепительно сверкающей газовой оболочкой, при температуре в сотни миллионов градусов и давлении в миллионы атмосфер ядра легчайшего из элементов — водорода сливаются в ядра солнечного газа — гелия. При этом высвобождаются колоссальные количества энергии. Каждый новый грамм гелия в пылающем солнечном шаре — это новые 175 тысяч киловатт-часов энергии. Целый час работы всех агрегатов крупной электростанции и ничтожные доли секунды взаимодействия атомных ядер в недрах Солнца!
…Напряженная тишина воцарилась в зале, когда Михаил Павлович Стогов заговорил о дерзновенном замысле ученых зажечь свое Земное Солнце, подчинить термоядерные реакции воле человека, ликвидировать вековую зависимость Земли от капризов небесного светила.
— В эпосе многих народов, — взволнованно говорил профессор, — веками жили сказания о том, как синица зажгла море. Ныне наука открыла человечеству возможность зажечь море, зажечь весь Мировой океан. Это — поистине великая цель, генеральная задача науки. В водах Мирового океана содержится 25 триллионов тонн дейтерия — тяжелого водорода с атомным весом 2, по 10 тысяч тонн на каждого жителя нашей планеты; если учесть, что преобразование грамма дейтерия в гелий будет в земных условиях сопровождаться высвобождением даже только 100 тысяч киловатт-часов энергии, то на долю каждого живущего на земле придется миллион миллиардов киловатт-часов, то есть столько же, сколько ныне все энергетические установки Земли могут выработать за 30 лет. И весь этот океан энергии на долю лишь одного человека.
Таковы возможности мирного промышленного ядерного синтеза. Если даже потребление энергии на нашей планете возрастет в тысячи раз, то и тогда дейтериевого топлива человечеству хватит на многие миллионы лет.
Термоядерные электростанции, энергия, извлеченная из недр Мирового океана, — это не только устранение угрозы энергетического голода, но и новый климат земли, и полеты в межзвездные дали, и такое изобилие жизненных благ, такой взлет человеческого могущества, такой залог человеческого счастья, что робкими и наивными покажутся все мифы, легенды, все мечты и пророчества древности.
Стогов говорил, не заглядывая в конспекты, речь его лилась свободно и вдохновенно, броскими, резкими мазками рисуя взволнованным слушателям картину прекрасного будущего…
И люди — жители самого молодого сибирского города — видели в эти минуты землю такой, какой видел и любил ее этот невысокий глубоко взволнованный человек с бледным худощавым лицом, озаренным улыбкой счастья. И все, сидящие в зале, чувствовали, какой счастливый человек выступает перед ними, каким счастьем является его жизнь, посвященная человеческому счастью.
