– Можно сделать боковой отвод, – возразила Алис, – но в любом случае мы имеем дело с результатами разумной деятельности. Конечно, мы не можем принять идею, что это живое существо. Такая черная угловатая штука, похожая на ящик, говорим мы, не может быть живой. Ничего подобного нет на Земле, значит, пришелец должен быть машиной. Но это нелогично. Вторая причина – пришелец производит целлюлозу. Зачем? Нам целлюлоза необходима, чтобы делать бумагу и другие материалы. А ему зачем? Похоже, бумагу он делать не собирается. С нашей точки зрения, все это совершенно бессмысленно. И никто не подумал, что для него целлюлоза может быть сокровищем, а деревья – манной небесной. Вроде золота и бриллиантов для нас. Может быть, он преодолел многие световые годы, пока не наткнулся на планету, где существует целлюлоза. Вряд ли в Галактике есть много планет, где растут деревья и подобные им растения. У меня ужасное предчувствие, – расширив глаза, продолжала Алис, – что мы приближаемся к какому-то конкретному заключению.
– Да, это так.
– Параллель из нашей истории, которая может нас кое-чему научить. С неба падает какая-то штука, начинает брать все, что ей хочется, и совершенно игнорирует нас. То же самое сделали белые люди, придя в Америку, в Африку или куда-то еще, куда они направлялись для завоевания новых земель. Мы были такими же самодовольными, такими же уверенными в своем праве делать все, что захочется.
– Боюсь, – грустно сказал Портер, – что другие могут сделать такой же вывод. Ты первая, но будут и другие. Индейцы, например.
– Коренные американцы, – поправила его Алис.
– Будь по-твоему, пускай коренные американцы.
– И вот еще что, – сказала она. – Нужно приложить максимум усилий, чтобы все же найти способ коммуникации с пришельцем. Может быть, что-то такое, о чем мы никогда не думали. Даже такой концепции не создали. Совершенно новая точка зрения и перспектива. То, что мы узнаем, может перевернуть всю нашу жизнь, изменить нас. Я всегда думала, что где-то на пути мы вступили на неверный маршрут. Может быть, пришелец вернет нас на истинный путь.
– Согласен с тобой, – сказал Портер. – Но как нам войти с ним в контакт? Чтобы обмен информацией имел какой-то смысл, нам нужно выйти за пределы примитивного языка простых знаков. Это должна быть полноценная беседа. И, возможно, мы вообще не сможем с ним разговаривать.
– Конечно, потребуется время, – согласилась она. – Нужно иметь терпение. Мы должны дать – ему и себе – шанс. Более того, нужно стараться не спугнуть его, не заставить покинуть Землю. Нужно удержать его здесь любыми способами.
– Пока что, Алис, не было речи о том, чтобы заставить его покинуть нас. И даже если бы мы этого хотели, то никто не имеет ни малейшего понятия, как это сделать.
Кэт проснулась среди ночи, сжавшись калачиком в постели, терзаемая холодом и темнотой пустой комнаты мотеля, подавлявшей ее.
Холод, подумала она, и темнота. И холод. Она понимала, что думает не только о темноте и холоде в этой маленькой комнате. Она думала о той тьме и холоде, через которые пронесся пришелец, чтобы прибыть на Землю.
Неужели это сон, удивилась она, сон уже забытый, но пронесшийся в первые мгновения после пробуждения? Во всяком случае, она совершенно не помнила сна.
Но мысль о пришельце, пронизывающий холод и пустота космоса не проходили. Издалека ли он явился к нам, подумала Кэт. Может, его дом находится за многие световые годы отсюда, на невообразимом расстоянии, во тьме с миллиардами далеких звезд. И он несся сквозь космос, с потребностью двигаться, видя свою цель, гонимый пустотой души, такой же глубокой и огромной, как пустота космоса. Гонимый голодом, не похожим на голод, известный обитателям Земли. Гонимый поисками Земли или похожей на Землю планеты. Но почему именно такой же Земли? Потому что на ней есть деревья? Она яростно потрясла головой. Должно быть что-то большее, чем деревья, что-то во много крат большее.
Может, подумала она, пришелец совершает не более чем галактическую разведку, создавая карту Галактики, или следует по полузабытому, смутному пути какого-то древнего путешественника, исполняя некую миссию? И человеческий разум не может воспринять цель этой миссии.
Темнота и холод, снова подумала она. Почему она все время возвращается? Холод и пустота. И это не все. Еще одиночество, ничтожность отдельного «я». В бездне без дна и конца, где нет ни искры соприкосновения или хотя бы понимания, а только громадное, бесконечное безразличие, не обращающее ни малейшего внимания на все, что движется через него. Какое мужество, подумала она, способно выдержать это? Добровольно кануть в утробу пустоты. Какие мотивы должны двигать им сквозь эту бесконечность?
Очевидно, у него есть цель. Глобальная цель. Чтобы сделать то, что он совершил, нужна всеобъемлющая цель. Но если его цель – Земля, то он не мог знать, отправляясь в путь, что достигнет цели. Конечно, ведь никто, даже в самых невероятных далях пространства, ничего не может знать о Земле, не может иметь хотя бы малейшее представление о ее существовании.
Бедное, одинокое существо, подумала Кэт. Бедный испуганный пережевыватель деревьев. Бедный пришелец из огромного далека, ты идешь на Землю из Великого Безразличия.
15. Вашингтон. Округ Колумбия.
Портер уже облачился в пижаму и расстилал постель, когда раздался звонок. Он машинально посмотрел на часы, стоявшие на прикроватном столике. Было почти два часа ночи.
– Джек слушает.
– Ты уже спишь?
– Еще минута, и я бы спал, Кларк.
– Дэйв, кажется, дело серьезное, – проговорил Кларк. – Ты бы вернулся в свой кабинет в Белом Доме. Мы придем туда.
– Кто это «мы»?
– Я, представитель НАСА, научный консультант президента и Уайтсайд.
– А президент?
– Он спит. Не хотим его будить. Нужно обсудить некоторые вещи.
– Например?
– Твоя линия не обеспечена аппаратурой против подслушивания. Не могу говорить, но дело очень серьезное. Повторяю, дело весьма и весьма серьезное.
– Буду через пятнадцать минут.
– Наверное, не мешает пригласить заведующего персоналом Белого Дома… Ты не против?
– Хэммонда? Конечно. Вызови его.
– Ладно.
Портер положил трубку. Черт побери, подумал он, что могло случиться? Кларк явно возбужден и встревожен, да и голос у него какой-то странный. Наверное, кто другой мог бы и не заметить этого, но только не Портер – он знал Кларка достаточно давно.
Его взгляд с сожалением остановился на постели. Почему бы просто не завалиться в кровать, закрыться с головой и послать к черту Кларка и всех остальных? Бог свидетель, он просто устал. За прошедшие сутки практически не сомкнул глаз. Но он знал, что всего лишь применяется к мысли, оценивает ее. Через пятнадцать минут он уже будет шагать по коридору к пресс-центру. Он начал снимать пижаму, одновременно направляясь к шкафу, в котором хранились носки и белье.
