Вечерами Лена занималась английским языком — сама, с пластинками, которые остались от попытки сделать из Бори джентльмена. И, конечно же, она изучала географию. На уровне университета. Географию Юго-Восточной Азии. Так называемого Золотого треугольника. Это местность, расположенная рядом с Бирмой, которую правящие там генералы велят всем называть Мьянмой, что могло бы быть даже смешно. Представляете, что англичане вдруг заставят нас именовать их страну «Грейт Бритн». Иначе разорвем с вами всякие отношения!
С Бирмой граничит страна Лаос, которая было построила социализм, но вроде потом отказалась и теперь живет мирно и прилично. Наконец, к этому треугольнику примыкает и Таиланд. Там, на стыке трех стран, лежат горы, где нет государственной власти, а правят только местные вожди и бандиты. Они контролируют все посадки опиумного мака и его переработку в опиум. Есть у них и настоящие фабрики, где опиум переплавляют в героин, потому что героин настолько концентрированный наркотик, что его можно привезти в кармане и погубить сотню таких мальчиков, как Боря.
Вот туда Лена и собралась.
Она не стала оставлять в ОВИРе открытку, боялась, что перехватит Александра Ивановна или кто еще из любопытных почтарей. Раз в неделю она звонила туда, и невежливая девочка сначала отказывалась смотреть, не поступило ли ее дело, но потом соглашалась и говорила, что не поступило. Когда же она сказала, что документы пришли, Лена так удивилась, что стала переспрашивать. Девочка сказала что-то обидное и бросила трубку.
После уроков Лена поехала в Тулу, еле успела до закрытия и вымолила у девочки, оказавшейся некрасивой и очкастой, свой паспорт, хотя другим она отказала.
На следующий день Лена сказалась больной, ей не терпелось, она с первым же поездом поехала в Москву.
На вокзале в Москве ей почудилось, что за ней следят.
Она не стала рисковать, а села в такси, которое в Москве очень дорого стоит, и велела ехать в Библиотеку иностранной литературы. На ходу придумала.
Возле библиотеки, скучного здания между улицей и набережной Яузы, она увидела скверик, совсем пустой, на холме. Она велела таксисту остановиться возле него, забралась туда, села на пустую лавочку и стала смотреть на высотку на Котельнической и кинотеатр «Иллюзион».
Оказалось, что на этот раз предчувствия ее не обманули.
Через две минуты возле библиотеки остановилось такси — из него вышел парень со скошенным подбородком. Здравствуйте-пожалуйте, давно не виделись!
Как же он выследил ее? Неужели они в нее вкололи какой-нибудь препарат или маячок? При современной науке это вполне возможно.
Ее выследили по номеру такси. Такси было с радиотелефоном, и Скошенный подбородок заметил, как она садится в машину. Из другого радиотакси за десяток долларов узнали, куда повезли клиентку, — к Библиотеке иностранной литературы.
В библиотеке Лену не нашли. Скошенный подбородок вызвал подмогу, обыскали «Иллюзион» и окрестные дворы, проехали по набережной Яузы.
Когда Скошенный подбородок вошел в библиотеку, Лена выбралась из скверика и через дворы старинной больницы на улице Радищева выбралась в тихий переулок. Потом поехала в агентство. Агентство она отыскала через газету, там продавали дешевые билеты и индивидуальные путевки. Дама с волосами цвета красного дерева была любезна, но равнодушна.
Домой Лена возвратилась к вечеру.
Она не скрывалась, и они ее подхватили на вокзале. Там дежурили сотрудники. Они вели ее до дома в Веревкине. Но это уже не играло роли. Ни для нее, ни для ФСБ.
Лена подготовила версию: ездила в Москву заниматься английским языком в библиотеке. С детства она увлекается иностранными языками, а теперь подумывает изменить Родине.
Аскольд пришел к ней на следующий день, в четыре, после уроков.
Было еще совсем светло, и поэтому Лена открыла дверь, не спросив, кто там. Она думала, что соседка или почта.
Оказалось — главный бандит.
Конечно же, Лена не подозревала, что Аскольд, он же Иван Тимофеевич, — полковник госбезопасности, успешно внедренный в наркомафию Веревкина, волею судеб попавшего в самое сердце мировой сети продажи и транспортировки наркотиков. Лена думала, что он бандит, и относилась к нему как к бандиту. И сейчас, когда увидела его перед дверью, испугалась его как бандита, хотя, может быть, она бы испугалась еще больше, если бы догадалась, что он чекист.
— Только не закрывайте дверь, вы можете прищемить мне нос, — пошутил полковник. — Я к вам на минутку. Просто хочу узнать, как живете.
— Я не хочу с вами разговаривать.
— Клянусь вам, что не имею никакого отношения к смерти вашего сына. Я делал все, чтобы его спасти.
— Мне все равно.
— Да вы не бойтесь. — Аскольд как-то ловко отстранил ее и проник внутрь квартиры. Он прошел на кухню, будто знал расположение комнат, бывал здесь раньше, и Лена подумала — он уже ее обыскивал.
Аскольд уселся за покрытый клеенкой стол, за которым уже никогда не будут сидеть ни Николай, ни Боря, и попросил чаю.
Лена даже не сделала никакого движения. Хозяйка всегда автоматически делает движение к плите.
— Не буду навязываться, — усмехнулся Аскольд.
Лена никогда не имела возможности рассмотреть своего главного врага на свету и сейчас удивилась тому, что он куда старше, чем ей казался: у него была кожа как скала на ветру — она осыпалась и вся была в трещинках.
— Как вы намереваетесь дальше жить? — спросил Аскольд. — Не может быть, чтобы вы не строили планов.
— Я уеду отсюда, — сказала Лена. — До каникул доработаю, а потом уеду.
— В Москву или к родственникам в Курскую область?
Аскольд показывал, что от него нигде не скроешься.
— В Москву, — сказала Лена.
— Но надеюсь, что никаких глупостей вы не придумали?
— Нет, не придумала.
Она даже не улыбнулась.
— Учтите, я держу вас под контролем.
— Вот спасибо!
— Не иронизируйте. Мне еще не хватало глупостей. Кстати, вы не нашли тогда никаких записей Николая?
— Вы же знаете, что я ничего не нашла. И даже не искала. Мне было не до этого.
— Стараюсь поверить. Но так трудно верить людям. Знаете, кто лучше всего лжет? Те, от кого этого не ждешь.
— Если вы все сказали, то уходите. Мне некогда.
— Сериал смотрите?
— Уходите.
— Только два последних вопроса. Первый — вы разрешите позвать вас в кино? Нет, не сегодня и не здесь. Мне хотелось бы… можно на концерт. Вы не спорьте. Вы мне очень нравитесь.
