— Значит, вам это неизвестно?
— Нет, сэр. Но, на мой взгляд, в действительности ваша роль во Времени Противостояния не так значительна. Другой, в корне отличающийся от вас человек мог бы сыграть ту же роль, и в итоге все бы произошло точно так же. — Гэри наклонился вперед и напряженно, настойчиво добавил:
— Что бы вы ни делали — это часть упадка, зародившегося задолго до вашего рождения и последствия которого вы способны изменить разве что на несколько миллиардных долей в ту или иную сторону.
Линь Чен был, похоже, готов отмахнуться от этого заявления, но его глаза из-под полуопущенных век, не мигая, смотрели на Гэри.
— Значит, все мои усилия тщетны?
— Вполне возможно. Но ни одно усилие любого человека не бесполезно. Все они имеют некую ценность — положительную или отрицательную.
— Вы полагаете, что мои усилия имеют отрицательную ценность?
Гэри позволил себе улыбнуться, но улыбка получилась не дерзкой. Она вышла искренне изумленной.
— Для меня, сэр, вполне вероятно.
Чен улыбнулся в ответ. На миг показалось, что не в тюремной камере, а в аристократическом клубе в одном из фешенебельных кварталов Имперского сектора двое джентльменов беседуют о политике на фоне голографического изображения давно забытых древних диспутов между гражданами первых веков существования Империи. Гэри постарался отвести глаза от испытующего взгляда Чена. Чен тут же перестал улыбаться. Гэри мгновенно стало зябко.
— Что же касается вашего личного будущего, Гэри Селдон, по этому поводу я также пребываю в сомнениях. Я не знаю, как сложится обстановка во Дворце. Споры вертятся вокруг вашей особы, вы играете в них особую роль, хотя я не уверен, какую именно и почему. А относительно того, будете ли вы осуждены за измену, или отпущены на свободу, или… подвергнуты некоему умеренному наказанию… этого я пока не знаю. — Чен поднялся. — Вряд ли мы еще увидимся до начала судебного процесса. Благодарю вас за то, что уделили мне время и высказали свои соображения.
— Это не мои соображения, — холодно возразил Гэри. — Я не большой ценитель личных соображений.
Чен моргнул.
— Я не считаю вас врагом — ни своим, ни даже врагом Империи. Для истинного руэллианца, для верного последователя учения Туа Чена все на свете зыбко и преходяще, все — лишь коловращение праха. Это справедливо для меня и для вас тоже. Прощайте, Гэри Селдон.
— До свидания, господин Председатель.
Чен вышел, следом за ним из камеры выскользнул его слуга.
Через несколько минут Селдону принесли скудный завтрак. Гэри рассеянно, без всякого аппетита поел. К середине дня его перевели в гораздо более благоустроенное помещение — это скорее была просторная комната, нежели камера. Одну стену целиком занимал голографический экран, у другой стояли небольшой письменный стол и стул, у третьей — удобная кровать.
Охранники по-прежнему отказывали ему в просьбах доставить в тюрьму библиофильмы, Главный Радиант и другую аппаратуру. Собственно, Гэри и не ждал, что тюремщики смилостивятся.
Чен вовсе не желал, чтобы заключенный утешался хотя бы маленькими радостями, пребывая в ожидании суда.
На экране красовался дворцовый сад — одно из немногих мест на Тренторе, располагавшихся под открытым небом. Зрелище удовольствия Гэри не доставляло. Он легко мог представить, как по саду разгуливает юный Клайус — самая конденсированная и дистиллированная капля социального упадка, которую Гэри только мог вообразить.
Ему удалось справиться с управлением экрана, и вид сада сменился чередованием размытых цветовых пятен.
Предстояло самое трудное время за несколько десятилетий период скуки и бездействия, — то самое, чего он всегда так страшился. Гэри, как это ни парадоксально, жаждал суда, который мог привести к краху всех его надежд и даже к его гибели. Что угодно — только не эта жуткая и бесполезная прелюдия, только не это ожидание.
Испуганный и настороженный мальчишка-рассыльный с Агоры-Вендорс оставил для Дэниела сообщение. Когда Дэниел, вернувшись на конспиративную квартиру, просмотрел сообщение, он снова вспомнил давно забытого людьми человека по имени Шерлок, который использовал самые разные источники информации.
Информацию Дэниелу поставляли не только роботы. Роботы значительно уступали людям во всем, что касалось Вары Лизо.
Дэниел смотрел и слушал взволнованный голос мальчишки. — Ну, этот, про которого вы сказали, шпионить за ним трудновато было, — сообщил мальчишка. Наверное, глядя в камеру, он переминался с ноги на ногу, поскольку лицо его на видеозаписи подпрыгивало. — Там, где вы сказали, его не было. Он пошел на Агору, мотался там, а потом за ним полиция погналась… Чуть не сцапали! А потом он просто взял да испарился! Я его потерял, ну, и они, стало быть, тоже. Ну, это я так думаю. В общем, я его больше не видал. Вот. Ежели еще что надо будет, так скажете.
Дэниел стоял у окна в тишине, глядя на потухший купол и темные башни Стрилинга. Донесения, которые полицейские из Особого отдела передавали по внутренней связи, подтверждали, что Лодовик им не достался и что Вара Лизо не на шутку расстроена. Больше, увы, никакими сведениями Дэниел не располагал.
Но больше всего он хотел узнать, почему Лодовик не выполнил его точных инструкций и продолжал не выполнять их.
Благодаря тысячелетнему опыту Дэниел не нуждался в полном объеме информации, для того чтобы сделать тот или иной вывод. Наступило Время Противостояния. Никакая изощренная деятельность в руководстве человечеством во все времена не могла не столкнуться с сопротивлением. Изменение природы Лодовика скорее всего с самого начала было проявлением этого сопротивления или по меньшей мере одним из его фрагментов. Дэниел должен был опередить противоборствующие силы, пока они не заявили о себе открыто. Не дезактивировал Лодовика он по целому ряду причин, и некоторые из них до сих пор не были ясны даже ему самому. Причины эти были сложны и противоречивы, в их основе лежали тысячи лет трудов и раздумий.
Становилось очевидно, что Лодовик станет сторонником противодействующих сил. В некотором смысле Дэниел предусматривал такую возможность, он даже исподволь позволил этому произойти. Наличие в рядах оппозиции знакомых элементов могло сделать ее действия более предсказуемыми. Лодовик как раз и был таким знакомым элементом, хотя и внушавшим немалую тревогу.
Не сказать, чтобы Дэниел был в восторге от столь скудных сведений. Однако кое-что он мог предпринять даже теперь и кое-кого предупредить.
