— Ясно! Я найду и прочту! — Габи снова машинально глотнула из бокала, — Теперь давай, вернемся к плану на 100 лет и рассмотрим не официозные варианты плана. Мы успели обсудить план «Sonobe-Flower» Оуэна Гилбена, но ведь есть еще интересные идеи.
— Да, — согласился генерал, — хотя, я отмечу нечто. Официозу лучше убрать в тень своих авторитетных планировщиков и поддержать план Гилбена: единственного, который по своей логике оставляет шанс на выживание официоза как институции. Другие – нет.
— Сейчас я не поняла, — призналась телеведущая.
— Тогда я объясню. Ты ведь знаешь Лацаро Талвица.
— Еще бы! Лацаро Талвиц — гуру экономики смыслов! Он выступал у нас на площадке в осеннем баттле, против Тедди Вэнга, концептмейстера мета-агрегатора «Atman».
— Концептмейстер это звучит красиво, — заметила Кристина.
Габи Витали улыбнулась и пожала плечами.
— Кто-то случайно придумал, а то «директор по концепции развития» слишком длинно.
— Вспомним осенний баттл, — продолжил генерал, — диспут там коснулся разницы между привычным хомо сапиенс и модификациями арго сапиенс. Талвиц отметил, что офисы коммерческих корпораций, даже сверхкрупных, способны как-то перестроиться, чтобы работать с арго сапиенсами. Но государственная бюрократия разучилась делать это. По меткому выражению Талвица, ее офисные процессы превратились в хрупкий гербарий, который поломается при любой попытке изменить форму. Поэтому официоз вынужден продвигать сустинеризм, что эквивалентно самовычеркиванию из будущего.
— Так, а сустинеризм это в смысле концепция устойчивого развития? – спросила Габи.
— Да. И Талвиц предложил план «Afterdark», в котором официоза нет вообще.
— Так, а официоз это в смысле государственная бюрократия?
— Государственная и межгосударственная, — уточнил генерал.
— Но кто в таком случае осуществляет власть?
— Тиран.
— Как – тиран?
— Именно так это названо в тексте. Ты что, не смотрела конкурсный файл Талвица?
— Пока нет. Нам прислана гора файлов и… — Габи снова пожала плечами.
Вальтер Штеллен понимающе кивнул.
— Особо не переживай. Дилетанты вроде меня рассортируют вашу гору файлов.
— Это ты-то дилетант?! – изумленно иронично отреагировала телеведущая.
— В формальном смысле получается, что дилетант, — подтвердил он, — а если вернутся к термину «тиран», то Талвиц опирается на исходный смысл, данный в VIII веке до н.э.: тиран — это лидер, достигший политической власти вне регламента.
— Регламента? – переспросила она.
— Именно так это называлось бы сейчас, — пояснил генерал, — а в древности роль такого регламента играло право престолонаследования аристократов и прочее в том же роде. Тиран это лидер революции или путча. В VII — VI веках до н.э. тираны стали моторами ренессанса после Темного полтысячелетия, вызванного Катастрофой Бронзового века. Среди таких тиранов известен Гигес Лидийский, прапрадед царя Креза — чье имя стало нарицательным для богатства. Другой известный тиран — это Поликрат Самосский, при котором небольшой остров стал центром Эгейской талассократии. Талвиц считает, что локальные тирании станут моторами выхода из Темных десятилетий начала XXI века.
— Как тирания может стать мотором чего-то прогрессивного? – удивилась Габи.
— Может, если локальных тираний много, и между ними идет конкуренция за бродячий персонал. Модель Талвица предполагает, что люди абсолютно мобильны и нелояльны к любой власти. У тиранов нет иного способа удержать власть, кроме как создать людям привлекательные условия для работы в подвластном ареале.
— Так… А если тиран просто обратит людей в рабство, не позволяя им бродяжничать?
— Тогда, — сказал генерал, — все остальные фиксируют нарушение правил игры, и тиран-нарушитель получает черную метку от всего сообщества тиранов и бродяг.
— Это что, в смысле, что его могут убить?
— Это в смысле, что его наверняка убьют, если он не уйдет сам.
— Гм… Звучит как-то очень круто и фантастично.
— Звучит фантастично, однако, такова реальность. Конкуренция между государствами и между фирмами за привлечение аргонавтов это один из ключевых трендов экономики и бизнеса последние 5 лет. Тут, в Медитеррии, у конкурентной борьбы еще сравнительно мирная форма, но в индоафриканском регионе…
Тут бдительно вмешалась Кристина:
— Вальтер, милый, не надо деталей, мы ведь только что поужинали!
— Наверное, ты права, солнышко. Лучше если кто захочет — глянет детали в сети позже. Сейчас не отвлекаемся от обзора. Следующий план: «Eudemonicon» предложила некая Жасмин Кэрри. Несложное расследование показывает: под этим никнеймом выступила Жасмин бин’т Джуни аль-Муала, мама принца Самира из эмирата Умм-эль-Кювайн. По происхождению она арабо-лондонка, по хобби — экстремальная яхтсменка и блогер…
— …О, черт! — весело перебила телеведущая, — Насчет принцессы Жази я в курсе! Она не покидает топ-10 папарацци-скандалов и топ-20 блогов на морскую тему. Как шутят на журналистских сетевых площадках: если бы Бальзак видел принцессу Жази, то вместо выражения «бальзаковский возраст» было бы «дьявольский возраст». А Жасмин Кэрри точно ее никнейм, ты уверен, Вальтер?
— Смешной вопрос, — откликнулся он.
— Да, конечно… — она помахала руками, и от смущения хлебнула изрядно вина, — …Нам лучше вычеркнуть из публичной версии репортажа все, начиная со слова «Несложное», ладно? Все-таки Жази — принцесса, и вообще, это как-то нетактично.
— Ну, разумеется, вычеркивай, — генерал улыбнулся и кивнул.
— Итак, — сказала телеведущая, — некая Жасмин Кэрри предложила план на 100 лет…
— …Который называется «Eudemonicon», — подхватил генерал, — и название намекает на эвдемонизм. Это концепция, изобретенная Эпикуром около 300 года до н.э. Критерием этичности поступков в эвдемонизме считается стремление к счастью.
— А-а… Вроде то же самое называется «гедонизм».
— Есть существенная разница, — ответил он.
— Попросту говоря, — продолжила Кристина, — гедонизм это секс, наркотики, рок-н-ролл. Эвдемонизм это еще волонтерство, самореализация, эврика. Но волонтерство лишь как самореализация, а не как идейный активизм, внушенный каким-нибудь авторитетом.
Телеведущая задумалась, вращая бокал за ножку, затем произнесла.
— Кажется, я начинаю тупить. При чем тут план на 100 лет?
— Объясняю, — сказал генерал, — в плане «Eudemonicon» весь хозяйственный цикл в мире устроен, как суперпозиция разнообразной волонтерской деятельности. Вся культурная, научная и регуляторная деятельность тоже.
— Гм… Звучит совсем круто и более чем фантастично!
— Почему тебе так кажется? – спросил он.
— Ну… Просто: ведь хозяйственный цикл построен на деньгах и торговле, разве нет?
— Вообще-то нет. Хозяйственный цикл построен на производстве и потреблении. Схема торговли за деньги, хотя сформировалась исторически недавно, уже исчерпала ресурс функциональности.
— В каком смысле исчерпала?
— В прямом. Вспомни баттл Лазаро Талвиц – Тедди Вэнг на вашей площадке. И модель Жасмин Кэрри заметно пересекается с прошлогодней лекцией Талвица об аргонавтах и волонтерской игровой экономике в противовес товарно-денежной экономике.
— Волонтерской игровой… Это как?
Генерал был явно готов к этому вопросу и ответил почти мгновенно.
— Это как в клубах ролевых игр, или в сетях неформального туризма, или у аргонавтов. Эволюционные биологи называют это реципрокной стратегией, а социологи выдумали неуклюжий термин «панкооперативизм». В этнографии это давно известный феномен: «экономика дара». Вещи и услуги передаются без сделок о немедленной или будущей компенсации — иначе говоря: нет торгового обмена. Однако, в силу регулярности таких передач, даритель тоже получает дары, и в среднем для него полезный результат будет намного больше, чем при механизме товарно-денежных сделок.
— Почему намного больше, а не столько же? – удивилась Габи.
— Потому что экономика дара свободна от издержек обслуживания товарно-денежного механизма. В начале XXI века они превысили три четверти создаваемой стоимости, что обвалило мировую экономику. Это и называется: исчерпать ресурс функциональности. Неизбежность такого кризиса товарно-денежной системы была ясна на 100 лет раньше, потому-то и началось политическое конструирование всяких социализмов и фашизмов. Оруэлл в своей схеме «сапог – лицо — вечность» сформулировал промежуточную фазу.
