– Прими!
Саид подумал, что не помешает потом узнать у Кэт, почему Конти – не «доктор», а «капитан», и какое звание выше. Между тем кошка исчезла, и в воздухе перед Саидом возникло что-то вроде окна, а в нём – улыбчивое смуглое лицо Конти.
– Привет, Саид, ещё раз. С тобой хотят говорить родители.
Саид взволнованно соскочил с кресла. Что он скажет родителям, как всё объяснит? Отец убьёт его за то, что ходил в Старую Москву… Конти небрежно откинул со лба соломенную прядь.
– Предупреждаю, – сказал он уже без улыбки, – о чёрном цветке говорить нельзя. Тебя укусила муха, чем-то заразила. Если заикнёшься о цветке, я отключу связь. И больше говорить с родителями не разрешу. Понял?
– Конечно, – Саид испытал невероятное облегчение – не придётся говорить о Старой Москве! – Никакого цветка не было, меня укусила муха. У мусорной кучи за мясным базаром.
– Молодец. Я знал, что ты умный парень. Передаю связь.
Конти исчез, окно расширилось, и Саид увидел встревоженные лица отца и матери.
– Саид-джан! Как ты? Что с тобой?
В который за сегодня раз он заверил, что чувствует себя хорошо, что воспаление прошло… Вот только его подержат несколько дней в больнице, а то болезнь заразная. Нет, ещё не кормили, но судя по всему, кормить должны хорошо. Нет, ничего передавать не надо. Успокоенные родители отключились, и как только погасло окно, опять возникла серая кошечка.
– Наша столица находится на Венере и называется Эрикс, – окончила она прерванную фразу. – Но не все колонии ей подчиняются. Рассказать подробнее?
– Погоди, – сказал Саид. – Мне надо передохнуть.
Он снял очки и походил по палате, собираясь с мыслями.
Кажется, эта кошка в самом деле знает всё на свете. Но если он будет спрашивать про всё подряд… Он узнает бездну ненужных мелочей – и никогда не доберётся до важного.
Надо начать с главного вопроса.
– Кэт! Что со мной будет?
Кошка задумалась, наклонив голову вбок.
– Сегодня? – уточнила она. – В 20–00 по местному времени ужин. В 21–00 вечерний осмотр. В 22–00 отход ко сну. Рассказать подробнее?
Директорский кабинет располагался на верхнем, двадцатом, этаже земного филиала «Рианнон Биосервис». Панорамное окно открывало вид на половину Новой Москвы с её коттеджами в зелени одинаковых кварталов и широкими улицами-газонами. За кранами порта и зеркальной полосой канала источали пар гиперболоиды-градирни ТЯЭС. Затемнённая секция окна прятала солнце, клонящееся к закату.
Ллеу Гриффит в официальном белом дзентае с золотыми нашивками в виде конских голов восседал во главе стола в своём передвижном кресле. Перед ним сидели сотрудники рабочей группы – врачи Шефер и Брендан, а с ними Брэм Конти, старший оперативник экстрагарда. Сервобот с тихим жужжанием объехал стол, ставя перед каждым по чашке гуараны.
– Начнём, коллеги, – заговорил Гриффит, когда сервобот скрылся в стенной нише. – Капитан Конти, вам слово.
– Есть. – Конти коротко кивнул и начал без предисловий: – Мы его нашли. Вот он. – Перед глазами каждого участника совещания возникла фотография: странный высокий цветок, сверкающий смоляным отливом листвы среди пыльного сухотравья. – Я послал к нему сторожевого бота, но на что-то большее не рискнул. Если мы начнём работать по-крупному, это заметит Новая Москва. И потребует разъяснений.
– Да, отдавать его НМ нельзя, – Гриффит нахмурился, его аура подёрнулась чёрной мглой озабоченности. – Что предлагаете делать?
– А при чём тут Новая Москва? – пожал круглыми плечами Шефер. – Находка-то наша.
– На их земле, – заметил Гриффит. – И по закону принадлежит колонии, а не нам. Отсюда и секретность. – Он поднёс чашку ко рту. Из маски хоботком вытянулась трубочка и погрузилась в гуарану. – Итак, капитан? Как нам скрытно заполучить этот цветок?
– Дайте робота-экскаватор, – безразлично сказал Конти, – и небольшой грузовик. Сегодня же вырезаю десяток кубов грунта с цветком и привожу сюда. Всё.
– А если Колония заметит и начнёт задавать вопросы? – рискнул вмешаться в разговор Брендан.
– Для сочинения ответов существует пиар-отдел, – Конти не повернул головы в его сторону.
– За какое время управитесь? – спросил Гриффит.
– За час-полтора. НМ просто не успеет среагировать.
Гриффит кивнул.
– На случай, если успеет – отправьте вооружённую охрану. Если вас захотят остановить… вы знаете что делать. Разрешаю применить силу при необходимости.
– Это маловероятно.
– Но ваши люди, конечно, не должны приближаться к цветку. Пусть с ним работают только роботы. Теперь вы, мастер, – директор повернулся к Шеферу. – Что выяснили насчёт мальчика?
– О, немало интересного, – андрогин довольно улыбнулся и пригубил из чашки. – От места поражения разрастается некое новообразование. – Перед взорами присутствующих замелькали рентгеновские снимки каких-то ветвистых структур. – Растёт очень быстро, где-то по два сантиметра в час, в глиальной ткани вокруг нервных волокон. Оплетает их, как плющ – ствол дерева. Сейчас уже поражено всё предплечье. Химически – это сеть из правозакрученных полипептидов, полиамидов и ещё какой-то полимерной дряни, которую я пока не распознал. Самоорганизующийся супрамолекулярный комплекс. Я его назвал «мелантема». Надо же было как-то его назвать.
Гриффит нахмурил безволосые брови.
– Что этот… плющ… эта ваша мелантема делает? Как влияет на организм?
Шефер развёл руками.
– Пока никак, если не считать начальной иммунной реакции.
– Это заразно?
– Только при введении в кровь. Серво, ещё чашечку! – окликнул Шефер сервобота. – Я вводил фрагменты мелантемы лабораторным мышам. Все успешно инфицированы.
– И что? Она уже целиком их захватила?
– Она не захватывает организм целиком. Только оплетает нервные волокна. Периферическая нервная система – да, полностью поражена. Сейчас идёт колонизация головного и спинного мозга. Это уже намного медленнее, миллиметры в час.
– И как ведут себя мыши?
– Абсолютно нормально, только едят больше обычного.
– Как и Саид, – вставил Брендан. – Оно и понятно – мелантема потребляет энергию и вещество, чтобы расти.
– То есть это паразит?
– Вроде того, – согласился Шефер. – Но повторяю – никаких болезненных эффектов мы не видим. Пока.
Гриффит побарабанил пальцами по столу.
