– Ничего не трогай, можешь остаться без рук! – строго сказала женщина и почему-то тут же хихикнула. – Поехали? Здесь немного качает, держись. Или пристегнешься?
– Что? – не понял Олаф.
– Можешь привязать себя к креслу вот теми ремнями.
– Нет, не хочу.
Дверца сама собой закрылась, Олаф оказался в западне. Тут и выхватить-то меч трудно, не то что рубиться… Лук оказался прижат к боку. Он незаметно положил руку на рукоять ножа и еще раз огляделся. На стенах оказалось несколько окошек, все они выходили на степь. В одном виднелись горы.
Когда машина тронулась с места, Олафа немного толкнуло назад. Ему не понравилось полулежачее положение – в седле на смертоносце чувствуешь себя гораздо лучше. За окошками побежала степь, трава слилась в сплошную линию. Действительно, заметно покачивало. Пауки бегают плавней!
– Видела твоих приятелей, – сказала Рогнеда, она явно управляла машиной, держась одной рукой за рычаг. – Кажется, с ними все в порядке. А мы доедем быстро, очень быстро.
И в самом деле, горы стремительно приближались. Фольш не солгал – на такой машине можно догнать смертоносца, пусть и не сразу.
– Ты можешь приказывать машине жалить?
– Что? – Рогнеда повернула лицо с удивленно вздернутыми бровями.
– Машина жалила стрекоз… Плевалась в них. Это ты ей приказала?
– Я стреляла в стрекоз, это очень просто, – пояснила женщина. – Могла уничтожить их сразу всех, но тогда остальные оказались бы слишком напуганы. Все вышло очень удачно – они спустили на землю людей, чтобы попытаться подойти ко мне, я приехала и быстро убила их всех. Летучки, как вы их зовете, удрали. Обратно сунутся не скоро, и еще раз обыщут всю степь перед городом. Они понимают, что такая тварь для них важнее, чем поймать каких-то людишек.
– Ты убила всех слуг стрекоз? – переспросил Олаф. – Так быстро? Ты давила их, да?
– Нет, стреляла. Не из… Жала, а по другому. Это было просто… Надеюсь, тебе их не жаль?
– Нет.
– Я так и думала! Фольш часто злился на тебя, все грозил свернуть шею, но нам с Роки ты нравился. А Марк и вовсе был бы от тебя в восторге… Но он не дожил до твоих подвигов.
– Кто это: Роки, Марк?
– Наши с Фольшем приятели. Ты ведь понял, что Фольш тут – не единственный бог?
Да, Олаф это понял. Они уже подъехали к горам, машину закачало сильнее, когда она оказалась на камнях. Однако скорость не упала, только рычагом Рогнеда стала двигать энергичнее. Ловко огибая скалы, они промчались по накатанной дороге и вскоре остановились перед широкой пещерой с правильным четырехугольным входом.
– Вот и наш дом. Логово Фольша, если тебе угодно. Видишь белую отметину?
– Да, – над входом в пещеру на черном камне отчетливо выделялась белая звезда, такая же, как на груди у Рогнеды и Фольша.
– Вот она сеть, – Рогнеда что-то тронула а стене машины, – а вот ее нет.
Звезда исчезла, будто растворилась в камне.
– А теперь снова есть, – женщина опять дотронулась до красного кругляша. – Оставим, чтобы Люсьену было удобнее. Что ж, добро пожаловать к нас в гости, Олаф-сотник! Руки хорошо оттер от крови, злодей?
– Что? – сотник обескураженно посмотрел на свои ладони, но Рогнеда лишь чему-то рассмеялась и машина снова тронулась с места.
Они въехали в пещеру. В окошках стало темно, но длилось это лишь мгновение. Вспыхнул очень яркий свет, и пещера оказалась огромным, больше Дворца в Хаже помещением. В ряд стояли еще несколько машин, таких же, как машина Рогнеды, дальше Олаф разглядел какие-то еще более странные механизмы.
– Вылезай! – дверца открылась, опять сама по себе.
Сотник выбрался наружу и остановился, прикрывая глаза от льющегося с потолка света, на спине машины. Все вокруг было именно таким, как он видел в окошки, но в то же время… Олаф быстро сел на корточки и ощупал железные бока. Никаких окошек не было.
– Прыгай вниз! – предложила Рогнеда и первая оказалась на твердом, ровном полу. Дверца закрылась. – Что-то Фольш не вышел тебя встречать, запугал ты его. Роки, мы здесь!
– Закрой вход, – ответил откуда-то сверху мужской голос.
За спиной раздалось тихое скрежетание. Олаф резко обернулся, готовый отпрыгнуть, и увидел, как медленно опускается огромный черный камень, отрезая его от привычного мира.
Джани несколько раз порывался сползать на разведку, но и Келвин, и Люсьен в один голос потребовали от него лежать тихо. Стрекозы кружились далеко, у самого горизонта, но уж очень зоркие глаза у этих насекомых. Потом Аль вдруг вздрогнул всем телом, указал рукой на запад. Оттуда приближалось чудовище.
– Вот кто летучек жег! – тут же сделал вывод Келвин.
Непосредственной опасности для людей пока не было – диковинная тварь проползла стороной. Потом вдруг остановилась и откуда-то с морды полетели будто красные искорки. Люсьену показалось, что он слышит чьи-то крики. Насекомое поползло дальше. Вскоре летучки взлетели все вместе, огромной стаей, а снизу в них полетели знакомые белые струи, только очень часто. Несколько стрекоз мгновенно сгорели, остальные полетели на восток.
– Как оно их! – восхитился Люсьен.
– Это еще что… Вот каково людям, которых летучки высадили в степь. От такой твари не убежишь, – покачал головой Келвин. – Так что лежи тихо, Джани, очень тихо. А ночью надо уходить на север.
– Как же? – не понял воин. – А сотник?
– У сотника своя голова, если еще осталась. Сам видишь – тварь неизвестная, плюется чем-то. Как с такой воевать?
– Да мы бы сумели, – Аль неопределенно поднял арбалет, посмотрел на Люсьена.
– У нас отравленные стрелы, – решился тот. – А эта штука пробивает любой панцирь, сами видели.
Джани и Келвин переглянулись.
– Отравленные стрелы? А как же Договор?
– Повелитель Чивья разрешил нам пользоваться ядом, – признался Люсьен.
– Врешь! – Джани даже подскочил бы, не удержи его старший товарищ. – Повелитель разрешил людям пользоваться ядом! Врешь!
– Нет, это правда, – терпеливо сказал Люсьен, отмечая, как Аль тихонько, из-под руки навел арбалет сперва на Джани, потом на Келвина. Учится парнишка! Лысый опаснее во сто крат, опытный, тертый вояка. – Там, за горами, в Темьене, есть люди, которые воюют с восьмилапыми на манер повстанцев Фольша. Только война у них оттого, что нет в Темьене никакого Договора, и двуногие там в рабах томятся. Тогда Повелитель заключил с этими джетами свой Договор. И разрешил пользоваться ядом… Своим слугам в войне с теми, кто Договора не чтит.
– И летучки не чтут Договора? – усомнился Келвин. – Они, кажется, не едят живых людей… Хотя как знать.
