Коротконогой толстяк бросил свой меч и пустился бежать. Она не ощущала ничего, кроме холодного странного отчуждения, смешанного со слабым презрением к его трусости. Первый из нападавших все еще барахтался на полу, дико вскрикивая на той же высокой ноте и судорожно хватаясь за ногу. Джил медленно повернулась и увидела, что отрубила ему левую ногу, которая лежала где-то в четырех футах от жертвы все еще в зеленой кожаной сандалии с золотой перевязью. Это было последнее, что она запомнила перед тем, как потеряла сознание.
- Что с ней? Она выживет? - голоса вокруг нее были смутны и невнятны.
- Ингольд? - прошептала Джил ватными губами.
- Все в порядке, голубка, - успокоил ее Гнифт, ласково поглаживая по голове. - Просто прекрасно.
Джил вздохнула и закрыла глаза из-за дымной боли тусклого света. И все-таки Ледяной Сокол оказался прав: она слишком дорого заплатила за то постыдное решение захлопнуть ворота перед носом трех жалких жуликов. Все эти рассуждения о ценности человеческой жизни - пустая болтовня. Если задуматься, она убила человека, даже не спросив себя, _ч_т_о_ я д_е_л_а_ю_? Хотя в момент борьбы она понимала, что спасает собственную жизнь.
Рассеянно она подумала: "Наверное, четыре и, может быть, еще один", если эта сволочь истечет кровью.
Джил зарыдала так же, как тогда, когда лишилась девственности. Она пересекла черту, которую не пересечешь дважды, и больше не могла оставаться той, что была прежде.
- Не плачь, малышка, - увещевал Гнифт, вытирая слезы на ее щеках своей загрубелой ладонью. - Все позади. Незначительное повреждение ключицы. Сущий пустяк.
Но она, казалось, не могла заставить себя остановиться, сотрясаясь в рыданиях не от боли, но от чувства потери и ощущения безысходности.
Мир медленно возвращался. Она лежала на своей собственной койке в казарме. Узкая комната, освещенная расплывчатым желтым сиянием жировых светильников, была набита ее друзьями-стражниками; туго забинтовав плечо и стянув его ремнем, Гнифт собирал грубые хирургические инструменты. Его яркие, как у эльфа, глаза излучали нежность и сострадание. Рядом стояла Мелантрис с окровавленным полотенцем в руках, а над ними обоими возвышался Калдерн, заменивший Ледяного Сокола на посту капитана ночной стражи.
- Ты здорово все сделал, - сказала Мелантрис. - Чисто. Я же говорила, она сильно ударила, Гнифт. Отхватила ногу и сильно задела другую лодыжку. - Ее холодные бездушные глаза вернулись к Джил. - Ты била одной рукой?
Джил кивнула, судорожно вздохнув. Ей вдруг стало интересно, плакал ли ее отец, когда убил своего первого японца? Джил удивилась спокойствию своего ответа.
- Да, одной. Так что же все-таки произошло, Калдерн?
Рослый капитан почесал затылок.
- Какая-то нелепица, - он произносил слова врастяжку, - прибежал парень и стал просить о помощи, мол, убийство на дороге, позвать больше некого. Я, дурак, поверил и пошел за ним, а потом потерял его из виду. Прости, Джил!
- Ты не виноват, - кивнула Джил, закрывая глаза.
- Никто не мог предположить, что так произойдет, - сказал Янус, неожиданно появившись из темноты. - Как ты себя чувствуешь, Джил? командир встал у ее койки, огромный и надежный.
- Хорошо, - ответила она тихо. Единственный человек, который мог бы разделить боль ее души, был сейчас далеко, где-то в сердце равнины; она желала только одного - спать.
Она услышала, как Янус сказал остальным:
- Вы свободны, дети мои. Бедняжка устала. Проводите коллег-хирургов и выставьте караул.
Послышался шум, пререкания, стоны, невнятные и громкие проклятия на резком языке Вос. Джил не открывала глаз. Она слышала их удаляющиеся шаги.
Гнифт откровенно флиртовал с Мелантрис. Янус и Калдерн переговаривались на непонятном северном диалекте. Затихли бряцанье мечей и звон кольчуг. Вернулось мрачное одиночество.
- Могу я хоть чем-нибудь помочь тебе?
Джил с удивлением открыла глаза. Минальда в своей тонкой крестьянской юбке и темном плаще сидела на соседней койке.
- Я хочу пить. - Девушка повернулась и зачерпнула воды. - Что ты здесь делаешь?
- Мне сказали, что ты ранена, - сказала Альда просто, - меня разбудили и потребовали подписать бумагу на арест Парсцина Прала. - Она вернулась с ковшом в руке. - Ты можешь сесть?
- Наверное. Кто это, Парсцин Прал?
- Ты отрубила ему ногу, - Альда говорила удивительно спокойно, помогая Джил облокотиться на подушки, собранные со всей казармы. При этом движении сломанная ключица врезалась в кожу, и Джил снова пронзила боль. Он был одним из богатейших купцов в Гее. Ты убила Варда Вебблинга. А третьим был Бендл Стуфт.
- Да, я вспомнила его, - подтвердила Джил.
Прал состоял в Элвитском купеческом кружке. В тот день, когда пенамбрцы освободили Януса, Бендл Стуфт тоже присутствовал там, одетый в зеленый вельвет и горностай. Варда Вебблинга она не помнила. Но сейчас это не имело значения. Джил подумала, что Альде пришлось пережить намного больше, чем это кажется на первый взгляд. С минуты падения Гея ее жизнь превратилась в ад.
- Ты сможешь опознать его перед судом? - спросила Альда.
- Конечно, - ответила Джил, - нет проблем.
Альда задула две лампы в комнате.
- Хочешь, я останусь? - спросила она.
Джил снова закрыла глаза и тихо ответила:
- Нет, спасибо.
С минуту поколебавшись, Минальда ушла.
Бендл Стуфт предстал перед судом на следующее утро. В большой келье, предоставленной Алвиром для аудиенций, в королевских владениях Убежища.
Джил сразу узнала его. Дряблое лицо и покатый подбородок всю прошлую ночь не давали ей покоя даже во сне. Сейчас он сидел на высеченном из камня табурете, машинально перебирая драгоценный камни своих перстней. В теплом золоте света свечей его руки сверкали фейерверком топазов и изумрудов.
Это была торжественная церемония. Свечи, выставленные на длинных, высеченных из черного камня столах, за которыми заседал трибунал, придавали судьям странное сходство с застывшими священными статуями, освещенными церковным светом. Огонь отражался в золотой вышивке на груди и рукавах Алвира, и, словно татуировка, покрывал манжеты его черных лайковых перчаток. Пламя полыхало сильным, горячим, красно-фиолетовым блеском в аметисте кольца аббатисы Джованнин и светилось малиновым светом на ее рясе. Минальда выглядела среди них очень бедно и скромно.
Джил стояла за спиной осужденного. Янус и Калдерн поддерживали ее. Дорога отняла слишком много сил, и девушка выглядела измученной. Голова ее гудела от жара. Комната неожиданно приобрела двухмерное измерение, нереальное для ее уставших глаз. Цвета рябили в глазах, словно кровь растекалась по черному бархату. Звуки то оглушали, то сливались в сплошное жужжание и отдалялись.
