— Пора утихомирить — с верхних площадок башен мы сможем это сделать поточней, чем они.
— Можно, Учитель, судя по всему, все их катапульты уже на местах. Завтра они полезут на стены, — ответил Куг, проследив полет очередного камня, расколовшегося на половине высоты соседней башни.
— Жаль, что все штурмовые башни порушить нельзя — некоторые далеко. Начинай, Куг.
— На всех башнях, приготовиться! — крикнул Куг, растягивая слова, продублированные связными у переговорных труб. — Сначала камнями пристреляемся, а потом и горшки с огненным студнем запустим — чтобы меньше тратить, — объяснил Куг Ису. — Теперь перехожу на поражение, — отметив падение камней, вошел в азарт Куг.
Он смотрел только на пыль у имперских катапульт, поднятую падающими камнями, и обломки одной из них. Был полдень. Прямое солнце безжалостно четко вырезало в безоблачной сини стремительный хаос гор. И загустевшую тишину после пыльного грохота падающих камней.
Наместник наблюдал за обстрелом крепости с вышки укрепленного лагеря, который успели обнести валом с частоколом и опоясать рвом. Видно было хорошо, расстояние едва превышало километр. Он видел, что камни из катапульт не причиняют вреда стенам. Одно несколько успокаивало — пока осажденные не отвечали, видимо, у них не было метательных машин. Тогда — молотить по стенам можно беспрепятственно, пока не появится брешь, должны же они когда-нибудь расколоться! Но эта мысль рассеялась с первым упавшим камнем, выпущенным с вершины крепостной стены. Липпин сразу сообразил, к чему это может привести.
— Немедленно откатить все осадные башни! — крикнул он, перегнувшись через перила, стоявшему внизу вестовому.
И снова обратился к происходящему вдали. Картина теперь переменилась: спокойно, вне досягаемости имперских катапульт, баллисты последователей неторопливо посылали камень за камнем на имперские позиции.
«Одну разбили», — бесстрастно отметил про себя наместник.
— Кто? А, это ты, Гелл, — услышав поднимающиеся шаги тысяцкого, не повернул головы Липпин, — противник снова преподает нам урок, не слишком ли много?
— Боюсь, мне придется лезть на целые стены!
Липпин не успел возразить своему тысяцкому.
Дым и пламя, горит земля вокруг катапульт! И осадная башня!
— И вторая осадная башня вспыхнула, Гелл.
— А ведь из сырого леса и крыты мокрыми шкурами, чем это они? — словно кто-то смог бы ему ответить, спрашивал тысяцкий.
Когда возвратился посыльный, горели уже четыре осадные башни, расположенные в пределах досягаемости крепостных баллист. Первые две уже рухнули, а две другие, обнажив огненные ребра, горели быстрым сухим огнем.
— Поднимайся наверх, — бросил Липпин вестовому, — на весь лагерь причитать нечего.
— Из крепости летят горшки с каким-то дьявольским тестом. Его не гасит вода. Горит все — дерево, земля, мясо.
— Это что, со страху померещилось?
— Я видел это, наместник!
Когда посыльный спустился, наместник перевел взгляд на Гелла и прищурился, словно прицелился в разрубленную бровь тысяцкого:
— Дело дрянь, придется лезть с лестницами. За ночь подтяни оставшиеся башни. Утром — на приступ. Штурмовать с северной стороны, там немного ниже. Да и все уцелевшие осадные башни — здесь.
— Первыми пошлю храмовых солдат. Но лучше бы, наместник, подтянуть сюда все силы. Ведь у дороги на верхние пастбища нам сейчас все равно не прорваться — там отошедшие в горы последователи катят на наши головы каменные лавины. И там, у выхода на равнину, мы держим почти половину сил! Оставь там заслон.
— А если ударят с тылу? Да и здесь — почти две тысячи!
— Хорошо. Храмовое воинство подопру копьями, но штурмовать придется с одной стороны. Будь больше людей — хотя бы отвлекали с других сторон.
Рассвет выдался влажным — чувствовалось приближение сезона дождей. Туман еще лежал на траве, когда защитники крепости увидели приближающиеся к стенам большие тяжелые щиты, похожие на снятые с петель ворота, покрытые мокрыми шкурами. Вслед за ними медленно ползли на катках черные осадные башни: укрытые от камней и стрел, плотным строем шли имперские солдаты. Первый ряд прикрывался тусклою в раннем свете бронзой щитов, остальные несли щиты над головами, образуя огромную металлическую черепаху, непроницаемую для стрел. И, как только солнце осветило синеву гор, с осадных башен полетели в крепость камни из пращей и легких катапульт, а лучники засыпали стены стрелами. Казалось, над парапетом не поднять головы.
— Стрелкам — к амбразурам, над парапетом не выставляться. Баллистам — по осадным башням горшками с горючим студнем!
— Так, Куг. Штурм — здесь. Прикажи тем, что остались на других участках, не покидать своих мест, что бы здесь ни случилось. Сотню — в резерв. Понадобится — перебросим по внутренним переходам.
— Понял, действую!
Вспыхнули сразу две осадные башни. С них на головы находящихся внизу падали горящие пращники. Их откидывали щитами. Храмовые стражи выскочили с лестницами из-за своих огромных щитов — те тоже горели — и кинулись к стене, падая и поднимаясь на крутом скосе вала. За ними, обходя горящие башни, двигались имперские солдаты — размеренно, без крика, держа равнение. И сразу же по ним застучали тяжелые стрелы.
Храмовым стражам нужно было взбежать по откосу и приставить лестницы к стене. Они бежали, задыхаясь от крика, подпираемые копьями железных имперских солдат. Многие из храмовых стражей упали на склоне вала — густо летели стрелы, да и под самыми стенами все простреливалось из амбразур башен с двух сторон. А всего-то между башнями было около семидесяти метров! Оставшиеся в живых установили десяток лестниц и полезли наверх, прикрываясь круглыми щитами. Они падали с лестниц на следующих за ними, утыканные стрелами, словно поднявшие иглы дикобразы. А за ними, уже раскаленные солнцем, горели бронзою имперские щиты. Несколько храмовых стражей достигли верха стены, но там заработали мечи и секиры защитников и все, забравшиеся на стену, полетели вниз, увлекая за собой ползущих по лестницам. Тогда, обезумев от ужаса, оставшиеся в живых кинулись назад.
Наместник напрасно беспокоился за боевые порядки своих солдат — те даже не сбавили шага, раздвинув щитами невменяемую толпу. Остановились, прикрывшись Щитами, под стеной, подняли упавшие лестницы. Они тоже падали, хотя и реже, чем их легковооруженные предшественники, но тут же смыкались. Создавалось впечатление могучей неуязвимости этих воинов. Потом, поддержанные лучниками, стрелявшими из-за горящих щитов и башен, они дружно полезли на стену.
— Пора, — положил ладонь на плечо Куга Учитель.
