— Спускайтесь, — раздался голос из темноты.
С тем же ощущением, что поступает правильно, он нырнул в люк. Едва он сделал несколько шагов вниз, как люк задраился и вспыхнул неизвестно откуда льющийся свет. В конце коридора он увидел пластиковую дверь. Она раскрылась, пропуская его в узкую кабину. Стенки засветились зеленым излучением, тут же струи влажного ароматного воздуха обдали все тело. Процедура длилась не больше пяти минут. Затем снова раскрылись створки дверей, пропуская его.
За дверьми стоял человек невысокого по сравнению с ним роста, одетый в легкую одежду, спадающую свободными складками и не стеснявшую движения.
— Я — Отал Крэ, — представился человек, протягивая ему по земному обычаю руку.
Краев ощутил крепкое пожатие необыкновенно сильной руки, у него слегка заныли пальцы. Они прошли по лабиринту коридоров, пока не оказались в просторном зале.
— Садитесь, — Крэ указал на мягкое удобное кресло. — Ваши вещи мы заберем ночью. Нерационально вам еще раз пробираться сквозь эти заросли.
— Вы хорошо говорите по-русски, — удивился Владимир. — Откуда вы знаете наш язык?
Крэ улыбнулся.
— Это не сложно, Володя. Несколько специальных сеансов — и вы так же прекрасно будете говорить на нашем языке. Но давайте ближе к делу. Прежде всего, как вы себя чувствуете? И что вы намерены делать дальше?
— Может быть, сначала вы ответите на мои вопросы? — возразил Краев. — Все-таки я имею право знать, зачем я очутился здесь и что все это значит?
— Безусловно, Володя, или, как вас зовут аборигены, Воло-да, вы имеете право получить ответы на свои вопросы. Это я вам обещаю, но сначала все-таки ответьте на мои. Поверьте, это очень важно и для нас и для вас.
— Свежо предание… — пробормотал Краев.
— Что вы сказали?
— Пословица есть такая.
— А, понятно. Но не будем отвлекаться.
Володя рассказал о всех своих сомнениях, о крушении надежд ускорить развитие окружавших его людей, о тоске по близким…
— Еще один последний вопрос, Володя, Хотите ли вы остаться, чтобы продолжать начатое дело? Или хотите вернуться на Землю?
У Краева захватило от волнения дыхание.
— Вы еще спрашиваете? Конечно, вернуться!
— Подумайте. Не будете ли потом жалеть?
Владимир вздохнул.
— Жалеть я буду в любом случае. Насколько я понимаю, пока мы вернемся на Землю, пройдет несколько веков по теории относительности, и я никогда уже не увижу ни близких, ни знакомых. Я попаду в такой же неведомый мир, как этот, в котором нахожусь сейчас, только с той разницей, что сам окажусь на уровне дикаря по сравнению с ними.
— Дела обстоят не так уж грустно, как вы представляете. При полетах мы движемся во временном потоке со скоростью течения времени, поэтому время как бы стоит на месте. Значит, за исключением прожитых вами трех лет вы не потеряли ни минуты, то есть вы застанете на Земле жизнь такой, какой она будет после вашего трехлетнего отсутствия.
— Тогда и думать нечего! Домой! Хотя, по правде говоря, у меня и дома-то настоящего нет. Отца у меня не было. Мать умерла в студенческие годы…
— Мы это знали, Володя. Не такие уж мы жестокие, какими, наверное, тебе показались.
— Но, может быть, теперь вы кое-что поясните, зачем все это было нужно?
— Это была попытка ускорения развития отсталой цивилизации. Мы могли, конечно, послать своих людей, но, во-первых, контакт с такой цивилизацией у них бы не получился. Во-вторых, нам необходимо было сохранить чистоту опыта, чтобы уяснить: может ли человек более развитой цивилизации влиять на ускорение отсталой, даже если он не нацелен на эту задачу? Ты вполне оправдал наши надежды, а те небольшие неудачи — явления временные. Теперь, вооруженные нашими и твоими ошибками, мы можем посылать специально подготовленных людей.
— С нашей Земли?
— Нет, с более близких к нам цивилизаций, с которыми мы поддерживаем постоянный контакт.
— Но, я думаю, и наши земляне не захотят оставаться в стороне.
— Возможно, но с вами, как с цивилизацией, мы пока не имеем права вступать в контакт. Только в исключительных случаях, с единичными людьми. Вот как с тобой.
— Но почему? — удивился Краев. — Наверное, мы не хуже других?
— Может быть, в некоторых случаях и лучше, но у вас неоднородное социальное устройство. В таких цивилизациях контакт приводит к нежелательным осложнениям.
— Понятно, — вздохнул Краев. — А жаль… Но мне-то вы можете показать свои технические достижения?
Крэ засмеялся.
— Покажем, Володя, но для понимания сущности некоторых явлений необходимы специальные знания, передавать которые цивилизациям вашего типа мы не имеем права.
— Значит, и мне нельзя?
— Значит, и тебе.
— И это за все то, что я для вас сделал? — пошутил Краев.
Но Отал Крэ не принял шутки.
— Не для нас, Володя. Для всей нашей Галактики. Пойми это. Лично для тебя мы можем сделать только одно исключение — вмонтировать в твой приемник специальное устройство, которое будет служить сигналом вызова связи, но пользоваться им сможешь только ты один и только в исключительных случаях. Пойми, на такую связь требуется огромная энергия. Договорились?
— Ваше право, — развел руками Владимир.
Темной безлунной ночью необычное тело опустилось в сосновом бору, В безмолвной тишине раздалось приглушенное шипение, слабые шорохи, и тело плавно вознеслось в ночное небо…
Краев проснулся от утренней сырости. Всходило солнце. Это было обычное земное солнце. Владимир вскочил на ноги, и ликующий крик раскатился в утренней тишине:
— О-го-го!
Современная яркостная температура, например, Европейской части СССР, благодаря деятельности телевизионных станций и ретрансляторов, — 140–230 миллионов градусов, в то время как температура радиоизлучения других планет не превышает 600°К, Солнца — 1 млн. гр., поэтому наблюдатель из космоса легко выделит обитаемую планету.
