— Хорошо, что ты существуешь, — сказала она.
— Но ты меня отталкиваешь.
— Я думаю, — сказала Лена, — что ты многое знаешь, еще о большем догадываешься. Тебе нужно мое признание?
— Я ломаю голову — в чем твоя угроза? Ты мне кажешься самой безобидной женщиной на свете.
— Так и есть, — призналась Лена.
Машина остановилась, не доезжая до моста, скрытого в тумане.
Из тумана вышли два человека в одежде шанов — бирманских горцев. Наронг заговорил с ними. Они слушали с неподвижными и даже скучными лицами — наверное, им уже давали эти инструкции.
— Вот это, — сказал полковник Лене, — Маун Джо, он говорит немного по-английски. Маун Каун не говорит.
Горцы поклонились. Они не встречались с Леной взглядами.
Полковник был не уверен, как будто не хотел отпускать Лену, но гордыня не позволяла отказаться от обещания.
— Ты где оставила камень? — спросил он.
— Он со мной, в сумке. И это еще не значит, что я хочу убежать. Но у меня все ценное с собой, в сумке.
— Хорошо, — поморщился полковник, — я думал, что ты его потеряла. Я жду вас здесь же через шесть часов. Слушайся во всем этих людей.
— Я уже поняла.
Она пошла к границе, но Маун Джо догнал ее, дотронулся до плеча и сказал:
— Иди туда.
Показал вверх по реке.
Все правильно. Они не хотят идти через мост, они перейдут речку выше, где лодки.
Она оглянулась. Полковник стоял по пояс в тумане. Он смотрел ей вслед. Поймав ее взгляд, улыбнулся, видно, уже не надеялся, что она обернется.
Лена шла между двумя шанами — один спереди, второй сзади. На них были синие куртки, синие же широкие, короткие штаны, которые были еще недавно в моде у наших женщин, головы обмотаны полотенцами — будто это солдаты в униформе очень экзотической армии.
Отвратительный запах догнал ее. Она обернулась — Маун Каун раскурил толстенную сигару в кукурузных листьях — точно как початок. От нее и исходила вонь.
Лена испугалась, что эта вонь всех вокруг перепугает, но второй шан не обратил внимания на этот проступок коллеги.
Скользя по росистой траве, они съехали к реке. Она и здесь была такой быстрой, что, пожалуй, не переплыть. Несколько узких долбленок с высокими загнутыми носами лежали, вытянутые на берег.
— Садись, — сказал Маун Джо.
Лодку было трудно разглядеть. Клочья тумана то скрывали ее целиком, то на несколько секунд открывали.
Они стащили лодку с берега, и она закачалась в неглубокой воде. Лена забралась в неустойчивую лодку — более ненадежного судна ей видеть не приходилось.
Маун Каун толкнул лодку в корму и прыгнул в нее, когда она уже заскользила по воде.
Лодку понесло вниз, все быстрее и рискованнее. Маун Джо подобрал со дна небольшое весло и стал управлять им, Маун Каун раскачивался на корме, как противовес.
Лодку несло на устои моста, но шанов это не беспокоило. Лена решила, что это и ее не должно беспокоить.
Стойки моста, зеленые от лишайников и плесени, пронеслись в нескольких сантиметрах. Ниже по течению река становилась шире и спокойнее. Тогда Маун Джо начал править к дальнему берегу.
Они пристали как раз там, где начиналась узкая тропа. Она круто вела вверх среди кустов, в большинстве своем оказавшихся, как назло, колючими.
Тропинка становилась все уже, Маун Джо не опасался колючек, а о Лене никто и не думал. К тому же из зеленой чащи вылетали отвратительные москиты и даже оводы.
Жарко в этой чаще было так, словно ее не проветривали с прошлого года. И только когда Лена готова была уже повернуть назад к цивилизации, лимонаду и славному возлюбленному, тропинка вывела их на простор — то есть на сельскую дорожку.
По ней они пошли быстрее.
Дорожка забирала все выше и выше, и так продолжалось минут сорок. Лена терпела. Почему, в конце концов, она, профессиональная спортсменка, должна уступать двум необразованным горцам?
Колючки и бананы сменились настоящими деревьями, уже потерявшими листву.
Неожиданно дорожка вывела их на маленький перевал. И с него открылся чудесный вид на долину, частично поросшую лесом, а кое-где лес раздавался, уступая место сухим рисовым полям… И не только рисовым полям.
Маковые поля еще цвели — кое-где отцвели, а так — цвели. И потому казались аккуратными красными заплатками.
Вот они, вот она, Америка Колумба! Неужели нужно радоваться выполненному долгу? Надо. Другого пути нет.
И стало жалко, что она больше никогда не увидит Наронга, не вернется в то самое бунгало, не говоря уж о городе Веревкине Тульской области.
Маун Джо обернулся к ней и спросил.
Вопроса она не поняла, но поняла, о чем он хочет спросить: какое из полей ей больше по душе?
Она показала на то, которое было ближе других, оно лежало на склоне, как раз под ногами. Заодно Лена отметила положение соседних участков.
Туман разошелся — впрочем, они забрались довольно высоко. Облака также сначала истончились, а потом и вовсе рассеялись.
Спускаться пришлось без дороги, Маун Джо шел медленно и все время оборачивался, проверяя, ступает ли Лена в его след.
Большой жук пробежал по ветке рядом с лицом Лены, паутина покачивалась там, куда он ринулся, испугавшись людей. Паутина была размером с дверь — не только жукам там место найдется.
Сзади похрустывали ветки — спускался Маун Каун.
Без кругозора, без горизонта теряешь ориентацию, и непонятно, сколько прошел и сколько осталось идти. Поэтому поляна, засеянная маком, показалась неожиданно. Отсюда сверху было видно, как она спускается полого к домику или, скорее, шалашу на сваях. Видно, там сидел сторож.
Маун Джо остановился на краю макового поля. Оглянулся, как бы спрашивая, что делать дальше.
Лена пережила несколько секунд тупой растерянности. А что в самом деле делать? Вот она проехала полмира, она добралась до поля, она никогда еще не видела столько маков сразу. Некоторые уже отцвели, и тяжелые, похожие на спелый инжир светло-зеленые коробочки покачивались под ветерком.
Лена прошла к полю, вошла в него. Маки были высокими, куда выше, чем у нас, она раскрыла сумочку, вытащила оттуда платок с завернутым в него пузырьком, заткнутым резиновой пробочкой. Потом поднесла платок к носу, словно намереваясь высморкаться. Тут скромность одолела даму, и она отвернулась от своих спутников.
Пробка поддалась легко, и несколько капель поппифага упали на листья и цветок мака. Лена заткнула бутылочку пробкой.
Вот и все.
Трудно поверить Николаю, но если поверить, то этого достаточно не только для того, чтобы погубить маки на этой плантации, но и на соседних — насекомые, птицы и даже ветер могут разносить вирус.
