Через несколько секунд я уже смог рассмотреть интерьер. Небольшая комнатушка, кроме входной здесь еще две двери. Почему-то я сразу понял, что одна ведет в жилые помещения, а другая — в кладовку. В одном углу — люк в подвал, в противоположном —лестница на второй этаж.
— Ботинки снимать? — спросил я.
— Не надо. Только вытри почище.
Я повозил ногами по колючему коврику. Старик в это время расстегнул пояс и повесил его на крючок. К поясу был прицеплен бластер.
— А у вас в деревне всегда оружие носят? — спросил я.— Или из-за меня вооружились?
— Я-то из-за тебя надел. Но охотники или воины с бластером не расстаются.
— А что, часто в оружии нужда возникает? Я имею в виду не против зверья, а против людей.
— Да разве ж это люди? По людям мы не стреляем. Наши бластеры — против волков в человеческом обличий.
— А часто эти... волки здесь попадаются?
— Часто иль не часто, но попадаются. Всегда находятся такие, кто мирных крестьян обидеть захочет. Вот и приходится не совсем уж мирными быть. Ну что ж это я тебя в сенях держу? Проходи, сейчас трапезничать будем.
Старик указал на дверь. Я собирался было пройти внутрь, но старик остановил меня.
— Да ты сумку-то оставь, что ж ты с ней таскаться будешь?
Я замялся. С одной стороны, расставаться с сумкой мне не хочется. Хотя вряд ли ее кто-нибудь тронет. Похоже, Народ тут неплохой. С другой стороны, если я буду всюду с сумкой ходить, это вызовет ненужные подозрения и разговоры. А уж в моем положении это совсем ни к чему. Похоже, дед Иван понял мое состояние.
— Что у тебя там? — спросил он.— Важное что-то? Я кивнул.
— Что ж мне с тобой делать, «турист»? Я ведь вижу, бежишь от кого-то. С одной стороны, ты человек хороший, сразу видно. А значит, надо тебя и накормить, и напоить, и на ночь приютить. Да и обещал я тебе. Но, с другой стороны, а не будет ли для деревни от этого беды?
— Не будет, дед Иван. Если что, я сам сдамся. Вас никто не тронет.
— Не тронет, говоришь? Что ж, по лицу вижу, правду говоришь. Да только точно ли ты знаешь? Что за люди-то за тобой гонятся?
— Правительство наше.
На мгновенье появился огромный соблазн рассказать старику все. Он умный человек, сможет дать хороший совет. Но я тут же сообразил: а ведь мне не совет нужен. Я просто ищу кого-то, кто сделал бы выбор за меня, на кого я мог бы переложить груз ответственности.
Совсем я расклеился. Это должно быть мое решение, моя ответственность. И я не должен кому бы то ни было плакаться в жилетку. А иначе я просто сломаюсь и наделаю глупостей. Сейчас мне тяжело, но если я сейчас позволю слабости взять верх, то всю жизнь буду жалеть об этом. Конечно, если меня не пристрелят.
— Правительство, говоришь? Ну это лучше, чем бандюги какие. У правительства, конечно, возможностей больше. Но можно быть уверенным, что они не будут убивать всех, кто на пути попадется. Ладно, ты проходи. А то все в сенях мнемся.
Старик провел меня в комнату. Сначала я хорошенько умылся.
Эта гигиеническая процедура меня приятно удивила. Хотя я уже знал, что в этой деревне активно используют блага цивилизации, но почему-то ожидал, что придется умываться ледяной водой из кадушки и вытираться полотенцем.
Однако все оказалось гораздо приятней. Хотя водопровода здесь нет, но вода содержится не в кадушке, а в большом контейнере. И вытекает из вполне обычного крана. Мощный нагреватель позволяет умываться хоть кипятком, если у кого-то возникнет такое безумное желание. В шкафу рядом с раковиной нашлись все необходимые гигиенические средства: мыло кусковое и мыло жидкое, шампунь и еще многое другое. Правда, все это в простеньких, явно самодельных, пластиковых емкостях. А вместо полотенца на стене висит вполне приличная сушилка.
— Откуда вы все это берете? — спросил я, фыркая и отфыркиваясь от попавшего в рот мыла.
Старик понял, что речь идет о гигиенических средствах.
— Да все сами делаем. У нас же тут деревня, покупать не наездишься. Мыло с шампунем синтезируем. А всякие кремы, мази и прочие настойки бабка Агафья из трав варит.
Дождавшись, пока я умоюсь, дед Иван повел меня «трапезничать». Почему-то я предполагал, что сейчас за столом сидит куча народа. Но, кроме меня и старика, никого не было. Да и дед Иван ничего не ел, сидел только «за компанию».
Еда мне понравилась. Оказалось, что синтетическая каша — не такое уж и плохое блюдо. Особенно со свежими огурчиками-помидорчиками и куском натурального мяса. А уж под рюмку «беленькой» все это пошло совсем уж хорошо. Вообще-то пить я не люблю, но дед Иван сказал, что пятьдесят грамм для успокоения нервов никакого вреда, кроме пользы, не принесут. Я был вынужден согласиться — нервы действительно нуждаются в успокоении. А кроме того «беленькая» домашнего приготовления, настоянная на черносмородиновом листе, оказалась не такой уж гадостью, как магазинная водка.
Подавала на стол симпатичная девушка с пшеничной косой почти до пят. Дед Иван объяснил, что это его внучка.
Ел я с небывалым аппетитом. Может быть, это последствия «беленькой», может, виноваты свежий воздух и длительная прогулка, а может, это все от нервов. Но, скорее всего, все вышеназванные факторы подействовали комплексно. Да и аромат от развешанных по стенами трав тоже способствует приятному поглощению пищи.
Когда с едой было покончено, старик повернул голову к двери и крикнул:
— Глашка, со стола прибери да неси самовар. Прибежала внучка старика, унесла пустую посуду. Затем приволокла большой самовар. Затем на столе появились пироги, малиновое варенье, мед, свежие фрукты.
Хотя основную трапезу дед Иван со мной и не разделил, но чай принялся пить с удовольствием. Сахара здесь не было. Хотя синтезировать его невероятно просто. Но едва я почувствовал аромат меда, как понял, что сахар здесь просто ни к чему.
— Ты особо-то пирогами не загружайся,— посоветовал дед Иван, видя, что деревенская выпечка пришлась мне по вкусу.— У нас сегодня праздник. Так что лучше оставь место — будет пьянка-гулянка.
Я прожевал еще один кусок пирога.
— В гулянке с удовольствием поучаствую. А вот в пьянке не могу, завтра в форме должен быть.
— Так это ж не ваша городская пьянка! Нам, деревенским, каждый день надобно в форме быть. И встаем всегда ни свет ни заря — хоть будни были накануне, хоть праздник. Так что допьяна у нас и не упивается никто.
Я осушил очередной стакан чаю и налил еще один: чай не пироги, до празднования из организма выйдет.
Окончив чаепитие, я понял — пора бы уже чаю и выйти.
— Дед Иван, а где у вас?..— начал было я, однако старик и без слов понял мое состояние.
