— Это значит… Что, если я могу возвращаться в свои потерянные воспоминания…
Наказание было жестким, быстрым, как молния, и ужасающим в своей полной неожиданности.
Ленни вылетел из откатившегося кресла и припечатал Эвана к стене с огромной силой. От удара эскадроны висящих на лесках самолетиков посыпались на ковер. Нога Ленни раздавила вертолет, а его пальцы железными когтями впились Эвану в плечи.
— Только пискни, и я клянусь, что этот писк будет твоим последним, гнида!
Ленни произнес эти слова монотонным голосом.
Сердце Эвана ушло в пятки; Ленни был в два раза здоровее него, и ему не составило бы труда изувечить Эвана, если бы он этого захотел. Эван нашел глазами лежавший на рабочем столе нож и стал молиться, чтобы его бывший школьный друг не потянулся за ним.
Потом, как ни в чем не бывало, Ленни мягко выпустил его из своих железных объятий и вернулся в свое кресло. Аккуратно, пинцетом, он начал прилаживать пропеллер к носу очередного самолетика. Он снова был в миллионе миль отсюда, в мире своих аэропланов.
Эван судорожно вдохнул воздух. Поведение Ленни потрясло его.
С грохотом распахнулась дверь, за которой стояла миссис Кэган с красным лицом. Она посмотрела сначала на своего сына, потом на растоптанные модели на полу, потом перевела взгляд на Эвана. Он взял себя в руки, проигнорировав ее обвиняющий взгляд.
— Ладно, старина, спасибо, что поговорил со мной, — он обогнул мать Ленни и помахал ему на прощание рукой. — Надо было раньше заехать…
Прежде чем он закончил фразу, миссис Кэган закрыла дверь в комнату Ленни и погнала его к выходу. На этот раз она захлопнула дверь перед его носом без всяких церемоний.
Оставшись один в своей комнате, Ленни сжал фюзеляж «Мустанга» в пухлой руке. Модель сминалась и гнулась, пока с громким треском не разломилась на две половинки.
Тампер ставил лаком свой ирокез перед единственным в их комнате зеркалом. Серьезно посмотрев на Эвана, он спросил:
— Так этот Ленни действительно хотел тебя убить? Дурь какая-то просто.
Эван рылся в своих тетрадях, которые достал из-под кровати. Некоторые он отбрасывал сразу в сторону, в некоторых быстро пробегал глазами страницы.
— Мне так показалось. Я боялся, что он перережет мне глотку ножом для моделей.
Эван закатал рукав футболки и продемонстрировал красно-синие кровоподтеки на плече.
— Глянь на это. Руки у него как тиски.
— Злая тема. Зарезан каким-то коллекционирующим аэропланы чудиком. Есть и получше способы отойти на тот свет.
Тампер покачал головой.
— Если серьезно, чувак, то тебе просто повезло, что ты выскочил из той задницы, где вырос. Зря ты туда вернулся. Напрашиваешься на неприятности.
— Я должен был туда поехать, — тихо сказал Эван. — Мне нужно было знать наверняка о том, что произошло.
— Что ж, надеюсь, дело того стоило, потому что после случившегося с тобой прошлой ночью можешь быть уверен, что с Хайди у тебя ничего не получится.
Он пустил еще одну струю лака на свой ирокез.
— Она очень разозлилась. Рассказала Кристин о том, какой ты псих.
Эван поднял на него глаза.
— Откуда ты-то это знаешь?
— Она ворвалась в комнату как раз в тот момент, когда я снял с ее соседки лифчик, — улыбнулся Тампер. — Эй, неужели ты подумал, что я для тебя, урода, тут наряжаюсь? У меня сегодня свидание с Кристин. Пойдем с ней клубиться. Сегодня в Редвиге играют «Гонте Гоустс», и я купил нам с ней билеты.
— По крайней мере хотя бы у тебя все удачно.
Тампер сочувственно посмотрел на соседа.
— Послушай, Эван. Почему бы тебе не пойти с нами? Попробуй исправить все с Хайди или найди себе еще кого-нибудь. Забудь ты про все это дерьмо с затмениями.
Эван покачал головой.
— Спасибо, но я не могу. То, что произошло со мной прошлой ночью, — реально. Все, что я знаю, — это то, что я, возможно, способен разблокировать некоторые из моих воспоминаний с помощью этого, — он кивнул на тетради.
— Как знаешь, — сказал Тампер. — Но помни, что сегодня я вернусь не один, так что мне бы не хотелось, чтобы ты тут устраивал фестиваль психоспазматиков.
— Не буду, — отмахнулся от него Эван. — А теперь вали отсюда. Мне нужно немного пространства и тишины.
Тампер взял куртку и направился к двери, на секунду остановившись, прежде чем захлопнуть ее.
— Просто будь осторожным, Эв. Свихнешься, и мне не у кого будет списывать.
Эван помахал ему рукой и вернулся к своим записям. Находя место, казавшееся ему важным, он приклеивал к этой странице яркую бумажку со словом «Затмение». Понемногу около него образовалась стопка дневников.
Достав тетрадь с надписью «13 лет» на обложке, он кинул ее на кровать. Упав, дневник открылся на странице, взглянув на которую, Эван почувствовал, как у него по спине поползли мурашки. На чистом листе неровными буквами было написано одно-единственное предложение: «Я вернусь за тобой».
Эти слова были молчаливым обвинением, второпях написанным его собственным почерком. В его груди тупо запульсировало чувство вины, и он быстро закрыл тетрадь.
Эван не замечал ни времени, ни опустившейся на общежитие тишины. Студенты из соседних комнат либо легли спать, либо ушли веселиться. Эван запихнул под матрас последние тетради и посмотрел на пять отобранных из стопки дневников, из которых торчали желтые бумажки.
Он взял тетрадь с надписью «13 лет» и, открыв ее, начал читать отмеченное место.
Через несколько секунд он побелел и быстро захлопнул дневник. В его душу медленно вползал страх. В голове эхом отдавалось предупреждение Тампера. Возможно, сосед был прав, и эта идея была неважной. Эван заметил, что его руки подрагивают.
Не обращая внимания на бешено стучащее сердце, Эван глубоко вздохнул и снова открыл дневник. Решив действовать без колебаний, он начал читать вслух, развешивая слова в застоялом воздухе.
«Последнее, что я помню перед затмением, — это мои руки, закрывающие уши Кейли».
И сразу же это началось: тугое давление на глаза и резонирующее эхо внутри черепа.
«Кажется, я был более сосредоточен на ее руках, которыми она прижимала мои ладони, чем на почтовом ящике через дорогу…»
Буквы начали прыгать перед глазами. Зрение затуманилось, словно он поднес к глазам мутную линзу. Пространство вокруг него завибрировало, а потом из его памяти пришел звук, странный и неземной, столкнувшийся с настоящим. Этот звук огромными тисками сжал ему голову и тянулся, тянулся…
И пространство снова сместилось, словно оно было подобно ртути. Глаза Эвана расширились. Появилось так же, как и в прошлый раз, странное ощущение, будто земля уплывает из-под ног.
