Я ответил утвердительно и сослался на уроки истории. Женщины крайне нужны любому обществу благодаря своим уникальным функциям и инстинктам, но в мужчине сконцентрирован высший дух, мудрость, сила, настойчивость и харизма, без которых не может быть лидера.
«А какую же роль вы отводите в своем новом царстве Клайти Вердженс?» — вдруг поинтересовалась Симонетта.
Вероятно, я говорил слишком увлеченно и поспешил заметить, что слово «царство» здесь не совсем уместно, и вообще к обеим сидящим рядом представительницам прекрасного пола я испытываю самое искренне уважение. Клайти может заниматься искусством и торговлей, а Симонетта — образованием. Оба поста чрезвычайно важны и…
— Ты чудо, Каткар! — не выдержал и расхохотался Чилк.
— То, что я утверждал, было не больше, чем просто универсальные трюизмы…
— Однако сыр от этого воняет не меньше.
— Размышляя об этом теперь, я, конечно, признаю, что был неосторожен. Я полгал и Симонетту, и Клайти существами разумными и реалистическими, знакомыми с элементарными фактами истории. Но я ошибся.
— Похоже, и в самом деле так. Ну, а дальше?
— Джулиан сказал, что теперь мы все уже высказались и теперь должны разобраться с расхождениями. Итак, наша общая цель заключается в том, чтобы сбросить мертвый груз Хартии, а это дело непростое. Симонетта согласилась, но для начала пригласила позавтракать. Мы вышли на террасу, смотрящую в лагуну, где нам подали неплохой ланч из рыбного паштета, хлеба из морской пшеницы, мидий и вин с Араминты. Неожиданно я выпил больше, чем обычно или, возможно, в вино было что-то подмешано. Иными словами, я неожиданно заснул.
Проснулся я уже во флаере. Меня уверили, что мы летим домой, на Штрому, хотя рядом не было ни Клайти, ни Джулиана. Мы летели слишком уж долго и приземлились, к моему удивлению, на Шаттораке. Я протестовал, возмущался, но тут же был посажен в собачью дыру и закрыт. Прошло два дня, и передо мной поставили условие: или я становлюсь тюремным поваром или остаюсь в дыре. Я выбрал первое. Вот, собственно говоря, и все.
— Где находятся флаеры?
— Это не мой секрет, — поморщился Каткар. — Я отказываюсь обсуждать подобные вещи вообще.
— Но ведь вы человек разумный, не так ли? — самым спокойным образом спросил вдруг Шард.
— Разумеется. Разве это еще не всем ясно?
— Шатторак будет атакован теми силами, которые есть в распоряжении Станции, и если вы откажетесь в точности сообщить местонахождение флаеров, и кто-нибудь из наших сотрудников погибнет, вы будете признаны виновным в убийстве и понесете соответствующее наказание.
— Но это несправедливо!
— Называйте, как хотите. Мы в Бюро «Б» справедливостью называем преданность положениям Хартии.
— Но я член ЖМС и прогрессист! Я считаю Хартию архаическим пережитком, архивной пылью!
— А мы в таком случае будем считать вас не только пацификом, но ренегатом и убийцей, и накажем без всякого снисхождения и сожаления.
— Это меняет дело, — сдался Каткар. — Флаеры находятся в подземном ангаре на восточном склоне Шатторака, там, где раньше был путь извергавшейся лавы.
— Как они охраняются?
— Этого сказать не могу, поскольку никогда там не бывал. Не знаю я и того, сколько там машин.
— Сколько всего обслуги?
— С десяток или чуть больше.
— Все йипы?
— Нет. Механики — люди из других миров, но о них я тоже ничего не знаю.
— А что насчет космической яхты Помпо? Как часто она там появляется?
— За время моего там пребывания — дважды.
— Видели ли вы после этой поездки в Йиптон Намура?
— Нет.
— А Бардуз — каковы его функции?
— Как я уже говорил, об этом человек мне ничего неизвестно, — высокопарно ответил Каткар.
— Он, кажется, друг Вердженс?
— Возможно.
— Хм, — вставил Глауен. — Клайти, кажется, не так демократична, как хочет заставить всех поверить.
— Но почему? — удивился Каткар.
— В этом новом обществе равенства, Клайти без сомнения хочет быть равнее, чем все остальные.
— Не совсем вас понимаю, — важно пробурчал Каткар. — Но полагаю, что вы таким образом унижаете ЖМС.
— Вполне вероятно, — ответил Глауен.
II
Скайри подошел к Станции Араминта с юго-запада на небольшой высоте, чтобы не быть замеченным и приземлился на едва заметной поляне в лесу за рекой Ван.
Вскоре после этого Глауен пришел к Речному Домику и постучал в парадную дверь. Его впустила в холл девушка горничная, которая и проводила гостя к Эгону Тамму.
— Вы вернулись в добром здравии! Как ваша миссия, удалась? — Радость Тамма прямо переливалась через край.
Глауен поглядел на горничную, все еще стоявшую в комнате.
— Пойдем, поговорим в кабинете, — предложил хозяин. — Желаете освежиться?
— Был бы рад чашечке крепкого чая.
Тамм отдал приказание и увел гостя в кабинет.
— Итак — неужели успех?
— Да. Я освободил не только отца, но и Чилка, и еще одного пленника — натуралиста по имени Каткар. Сейчас они все там, на улице. Я не хотел приводить их сюда и показывать вашим гостям.
— Они, к счастью, уехали еще вчера.
— Тогда известите, пожалуйста, Бодвина Вука и попросите приехать сюда, в Домик. Иначе увидев сразу только меня, он обидится и начнет язвить.
Эгон набрал номер и попал сразу на Вука.
— Глауен здесь. Все прошло успешно, но он просит вас приехать сюда.
— Буду немедленно.
Вошла горничная с чаем и бисквитами и поставила поднос на стол.
— Что-нибудь еще, сэр?
— Спасибо. Вы свободны на весь вечер.
Горничная ушла, и Глауен посмотрел ей вслед с явным подозрением.
— Она, конечно, может быть вполне невинна и честна, а может быть и шпионом Смонни. Они, кажется, уже повсюду. Главное, чтобы Смонни не узнала, что Шард, Чилк и Каткар уже не на Шаттораке.
— Но теперь-то она уже явно об этом знает!
Она не может знать, не погибли ли они в джунглях или не прячутся ли где-нибудь поблизости от тюрьмы, надеясь захватить один из флаеров.
— Вы можете провести их сюда садом через дверь в конце холла. Я ручаюсь, что Эсме сейчас там, где никак не может их увидеть.
Вука сначала встретил сам Эгон и быстро провел в кабинет.
— Шард! Дружище! Рад видеть живым! Хотя выглядишь ты, прямо скажем, неважно. Чилк, ты, как всегда, в форме, а это что за господин?
— Это пацифик со Штромы, — пояснил Глауен. — Его зовут Руфо Каткар, он представляет некую оппозицию Клайти.
— Интересно, интересно! Ну, ладно, слушаем новости.
Глауен говорил с полчаса, и после окончания его рассказа Вук обратился к Шарду:
— Ну, и что, по твоему мнению, нам следует теперь предпринять?
