Сначала все это было приятно. Свободные обитатели города приветствовали решение Ответственных продать участки территории. На них появились зловещие фигуры, пена человечества. Местные жители украдкой подглядывали сквозь жалюзи за чужаками, которых привезли в открытых машинах. У них был отвратительный вид — неопрятные, покрытые слизью. Можно было представить себе, как они потели и как неприятно пахли. Они прыгали на землю — мужчины, женщины, дети — и расползались как муравьи по склонам холмов.
Тогда горожане соорудили особые занавеси, стены, загородки, по которым был пропущен ток, позаботились о том, чтобы все, что однажды попало внутрь, внутри и оставалось. По огромным каналам-трубам, в которых поддерживался постоянный, направленный только внутрь вихрь, туда подавали всякого рода отбросы — остатки пищи, мятые кузова машин, домашний мусор, отходы с фабрик, дезинфекционных станций и больниц, старую одежду, падаль. В трубы сливали использованную воду из жилых районов, химических предприятий — «бульон», полный зловонного ила, мышьяковистых соединений, антимонидов, солей свинца и ртути, радиоактивных отходов, синтетических очистителей. Все это всасывалось, поглощалось, словно ненасытным зверем, и каким-то образом переваривалось.
Биологи и врачи предсказали быстрый конец тем людям, которые добровольно направились во враждебную для жизни среду, а некоторые медики даже протестовали против этого. Однако в конечном счете они пришли к выводу, что проблему перенаселенности иначе не решить, и перестали сопротивляться. И все-таки, как нередко бывает, мрачные прогнозы специалистов не оправдались. Люди приспособились к новой среде, они были здоровы и процветали. Более того, они выполняли задачи, которые поставили перед собой: привнесли порядок в хаос, расширяли пространство для вновь поступающих отходов, помогали целесообразно использовать имеющуюся площадь. Они строили дороги, жилые здания, разводили водоросли и грибы, плавили металлы… Об этом сообщали комиссии, временами отважившиеся проникать внутрь.
Да, они процветали — и размножались. Никто бы не осмелился предположить, что такое возможно, но это происходило. Их плодовитость вылилась в новую, жгучую проблему: людей становилось все больше, им уже не хватало прежней территории. И вот настало время, когда они потребовали увеличить пригодное для них пространство, они требовали больше мусора!
Пришлось им уступить, тем более что они были в самом начале эволюционного пути. В итоге площади, отводимые под свалку мусора, все больше расширялись, тогда как пригодное для жилья незагрязненное пространство уменьшалось, и наконец появился закон, запрещавший дальнейшее отделение от площадей мусорного складирования…
… Откуда-то издали раздается крик. Над серыми блоками компостных установок поднимаются коричневые испарения. В воздухе разлит тошнотворный, гнилостный запах. Дальше так продолжаться не может…
300 лет назад
— Мы обращаемся к вам с честным предложением, — заявил посол. — Мы покупаем все проблемные площади. Наша ставка невысока, но территории эти и без того для вас бесполезны. Мы даем вам право по-прежнему размещать там отходы, взамен же берем на себя обязательство проводить все работы, необходимые, для этих регионов. Это предложение весьма выгодно для вас: подумайте о вреде для здоровья ваших людей, которые там находятся! По крайней мере от этой заботы вы были бы избавлены.
Политические деятели, к которым обратился посол, отодвинулись от него настолько, насколько позволяли приличия. Хотя внешне посол мало чем отличался от собеседников, все знали об особенностях народа, который он представлял и к которому он в конечном счете принадлежал. Присутствие кого-либо из этих людей вызывало тошноту, и это не скрывалось, когда случаю было угодно устроить одну из таких редких встреч. Правда, сейчас ситуация была несколько иной. Предложение посла звучало заманчиво, так что им просто не оставалось ничего другого, как принять его: продать за большие деньги территорию, не представлявшую ценности, и к тому же получить существенные выгоды! Справедливости ради надо сказать, что другая сторона поступала так не от хорошей жизни: их маленькая перенаселенная страна трещала по всем швам, и людям некуда было выехать за ее пределы.
И вот теперь появилась эта идея с анклавами. Никто не знал, кому она собственно принадлежала. Но она была заманчива. Более того, в ней был заложен и глубокий политический смысл: согласись они на предложение посла — и исчезнет очаг беспокойства в свободном мире, а это в свою очередь уменьшит опасность военной экспансии…
После короткого совещания предложение было принято.
200 лет назад
— Я не вижу выхода, — сказал министр экономики. — Страна вроде нашей — до смешного малый клочок земли, зажатый между великими соседями — не может долго оставаться независимой. Я не вижу пути, ведущего к спасению наших финансов, тем более что именно сегодня господин министр здравоохранения выступил с поистине утопическими требованиями относительно финансирования охраны окружающей среды…
С места вскочил седовласый мужчина с расплывшейся фигурой:
— Господа, здоровье важнее денег! Мы не имеем права допустить, чтобы наша вода стала отравленной, наш воздух — загрязненным…
— Но это означает трату миллионов!
Премьер-министр сделал умиротворяющий жест:
— Прошу вас, успокойтесь! Как нам стало известно, комитет специалистов по энвиронтологии представил совершенно удивительный результат анализа — и не только потому, что одним махом решаются все наши проблемы. Я предлагаю получить информацию об этом из первых рук. Если вы согласны, встретимся после обеда в биологическом институте университета.
Правительственную комиссию принимало руководство института. Объяснения давал один из сотрудников.
— Начало нашим исследованиям положили работы по выведению дерева, которое должно было приспособиться к экстремальным условиям загрязненной городской среды: к соленой почве и прежде всего к соли, рассыпаемой для подтаивания снега, выносить выхлопные газы, пыль и сажу, искусственный свет и вибрации, вплоть до ультразвуков. Результат превзошел все наши ожидания. Взгляните! — Биолог с гордостью показал на большой цветочный горшок в углу помещения, который до сих пор гости оставили без внимания. Из серой заскорузлой земли тянулся узловатый стебель, вверху расходившийся на несколько ветвей, на которых висели мясистые, мохнатые листья. — Вот он, наш новорожденный, наше чудесное дерево! Мы подвергли его тяжелейшим испытаниям: оно не только безболезненно переносит выхлопные газы — оно нуждается в них! В воздухе, свободном от окиси углерода и двуокиси серы, оно погибает.
