Он молчал, отряхивая ладони - на них уже ничего не было, ни грязи, ни крови, а он все отряхивал.
- Ты не видела кого-нибудь? - спросил он наконец. - Лагранжа?
Я сказала:
-Видела, Улисс, только он...
- Понятно, - сухо сказал он. Я опять разозлилась.
- Еще не видел, что они с ним сделали? Ты посмотри, посмотри хорошенько! То же, что и с нашими убитыми - отрезанные уши, вот мера их доблести! Это с ними вы хотели породниться? Это их вы выучили? Они лучше нас? Так?
- Помолчи, пожалуйста.
Я замолчала, но он и сам не выдержал. Подождал немного и спросил:
-Что же теперь делать? Куда теперь идти? Он растерялся, как оказавшийся в темноте ребенок, мне даже стало его жаль.
-Ты говорил, есть еще одно ваше поселение, так?
- Да, есть одно в горах, но оно далеко. И связаться с ним теперь нельзя запросить помощи... Ты же видела, во что превратилось все оборудование...
Он устало потер лицо.
- Они увезли Диану, ты знаешь?
- Нет. Но среди мертвых я ее не видела. "Хотя, - подумала я, - те тела, которые оказались в самом пекле - не поймешь, кто это был".
- Для нее это - гибель.
-Ну уж, гибель. Они всегда уводят молодых здоровых женщин. Кто-то возьмет ее к себе, вот и все. По крайней мере, ее не искалечат, как пленных мужчин. Верно, ей тяжело придется, на нее падет вся грязная работа, а старшие жены наверняка будут ее бить, но это не самое страшное.
- Нет, - сказал он, - ты не понимаешь. Я... мне трудно это объяснить. Она долго не продержится, в таких-то условиях.
- Вы на самом деле слабый народ, верно?
Он сидел, спрятав лицо в ладони, потом сказал:
- На самом деле, да. Ну что ты тут поделаешь?
Я спросила:
- А где стоят другие ваши Дома?
Он неопределенно мотнул головой куда-то на запад.
- Далеко?
Он сказал:
- Да. Далеко. То есть... раньше это казалось неважным, ты же понимаешь.
"Да, - подумала я, - если они и впрямь пришли со звезд (а я до сих пор не склонна была этому верить), то здешние пространства им должны были казаться совсем незначительными, маленькими - пока у них не отобрали все эти их машины и способность говорить на расстоянии". Я сказала:
- Все равно. Мы придем туда и все им расскажем - что они, с кочевыми не справятся? У них же тоже есть летающие лодки и все эти ваши штуки? Они всех поубивают, и вы заберете свою Диану - если она еще жива.
Он тупо повторил:
- Ты не понимаешь...
Я сказала:
- Конечно, куда уж мне.
- Никто из наших не будет мстить вашему народу. Это во-первых.
- Это не мой народ.
- На самом деле особой разницы нет, - возразил он.
Он сидел тут, на развалинах, рядом с мертвыми и еще ухитрялся меня оскорблять - походя, не думая...
- Во-вторых, - продолжал он, словно не слыша моих слов, - мы просто не успеем. У нас нет на это времени. Понимаешь?
-Нет.
- Тогда тебе придется мне просто поверить.
- Да что вы так переживаете из-за какой-то одной бабы? Она что, ваша женщина?
Он сказал:
- Вовсе нет. Но она мой друг. А потом... Мы уже стольких потеряли... Неужто тебе самой не жалко? С каждым из наших гибнет частица и вашего былого величия.
- Опять эти ваши глупости. Нет никакого величия. Ничем вы не лучше нас. Посмотрите вокруг - куда вы все годитесь? На корм червям разве что.
Он вздрогнул, как будто я его ударила. Потом спросил:
- Как вы хороните своих мертвых?
-Сажаем их лицом к Закатной скале. Потом поджигаем хворост. Потом...
- Этого, наверное, достаточно, - сказал он.
- Отчищаем кости и укладываем их в похоронную пещеру.
- Тут нет похоронных пещер. Если мы их просто закопаем?
Я сказала:
-Почему бы вам не оставить все, как есть, Улисс? Они обидятся не на нас на кочевых. Неупокоенные духи будут преследовать их и требовать отмщения - если уж у ваших живых настолько кишка тонка.
Он сухо ответил:
- Я читал о чем-то в этом роде. Но даже если ты и права - пусть покоятся с миром. Мы не будем мстить. Это же бесполезно, как ты не понимаешь?
Я почему-то не понимала. Если тебя оскорбили, а ты ничем не хочешь отплатить, кто ты после этого? Все равно, что животное. Но спорить с ним не стала - может, у него после всего, что случилось, с головой не в порядке.
Почва тут была сухая, копать трудно, да еще тем железным обломком (он, правда, был каким-то не совсем железным), который хоть отдаленно напоминал лопату, но земля почти повсюду была разворочена, кое-где даже камни вырваны из своих гнезд и Улиссу удалось вырыть общую могилу - одну на всех. Но когда подошло время укладывать туда мертвых, тех, что оставались на пепелище, он не выдержал - прислонился к уцелевшему остатку стены и закрыл глаза. Пришлось мне самой управляться. Жар высушил их тела, они были не тяжелее ребенка. Я стащила их в яму за ноги, попутно упрашивая не обижаться на такое обращение; в конце концов мы-то хотели как лучше. Лагранжа и остальных, чьи тела пострадали меньше всего, он снес сам - молча, потому что, похоже, ему было стыдно за свою слабость.
Потом мы присыпали яму землей и навалили сверху камни; плохая могила, но все же лучше, чем никакой. Я уже хотела отойти, чтобы помыться и попить - вода тут была, она била из земли, заполняя выбоину в грунте, но он сказал:
- Погоди.
Я спросила:
- Ну, что еще?
- Нужно что-то сказать, верно?
- Чего тут говорить? Если вы не собираетесь за них отомстить, то что такого вы им можете сказать?
Он вздохнул.
- Слова прощания. Это не только для мертвых. Это и для меня, если хочешь.
Помолчал, потом произнес:
- Ага, вот.
Похоже, это опять было из какой-то давней истории; он знал ее на память, потому что, прикрыв глаза, почти без запинки проговорил нараспев:
"Ибо душа моя насытилась бедствиями и жизнь моя приблизилась к преисподней.
Я сравнялся с нисходящим в могилу; я стал, как человек без силы.
Между мертвыми брошенный, - как убитые, лежащие во гробе, о которых
Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты.
Разве над мертвыми Ты сотворишь чудо? Разве мертвые восстанут и будут славить Тебя?
Разве во мраке познают чудеса Твои, и в земле Забвения - правду Твою?
Я сказал: вы - боги, и сыны Всевышнего - все вы.
Но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей."
Потом сказал, уже нормальным голосом:
- Да, я думаю, это подойдет. Как тебе кажется?
По-моему, смысла тут было немного, все что я поняла, что он больше сам жаловался, чем оплакивал мертвых, но у каждого свои обычаи, и потому я сказала, чтобы его не обидеть:
- Звучит красиво, А разве у вас нет готовой похоронной речи? У нас есть.
Он покачал головой.
- Не для насильственной смерти. С таким мы еще не сталкивались.
Никогда не поймешь, где у них правда, где ложь - ну как такое может быть? Впрочем, сейчас меня это меньше всего беспокоило.
