– Егорычем меня кличут, – неожиданно представился тот. – Ну, чего набычился? Думаешь, как бы ствол схватить да старика угробить?
– Злой ты, – Максима снова проняло дрожью. Рвануться, и очередью? Автомат в двух шагах, патрон в патроннике, с предохранителя снят.
Старик ничего не ответил. Свою непонятную палку он держал, как оружие.
«А надо ли судьбу испытывать? Если он тут один живет, какого приема я хотел?» – озноб так и не отпустил.
– Максим Шустов, – взяв себя в руки, представился он.
– Как сбежал?
– За город нас повезли…
– К карьерам?
– Дед, а ты откуда все знаешь?
– Побывал в твоей шкуре. Во время первой эпидемии, – сухо ответил Егорыч. – Шмотки свои здесь оставь. Если что-то в карманах утаил, лучше сейчас выкладывай, а то поздно будет, пожалеешь, – повторил он.
– Да хватит пугать уже!
– Смотрю, осмелел? Старика с тростью не боишься, да?
Максим пожал плечами. Хамить расхотелось. Дедок на многие вопросы может ответить, если его не злить. Грех упускать такой шанс. Но и оставаться безоружным, бросать снаряжение на улице под открытым небом, тоже никуда не годится.
– Давай, может, договоримся уже?
– О чем?
– Я к тебе не со зла залез. Не вор и не убийца. Разреши вещи забрать.
– Нет. Если хочешь в дом войти, – уточнил старик. – А если нет, то забирай барахло и катись отсюда!
– Да не хочу я вещи тут оставлять!
– Ничего с ними не станет. Полежат. И ты здоровее будешь, – последняя фраза прозвучала интригующе.
Уходить ночью в лес, ничего не узнав? Нет. Так не нельзя. Старик, хоть и неприветливый, может многое прояснить. Прожить тут десять лет – не шутка…
– Ладно, – он решил не конфликтовать. – Ты как меня заметил?
Егорыч, уже поднявшийся на крыльцо, ответил, не оборачиваясь:
– Топочешь, как бергмь. Лес тишину любит.
– Бергмь? – Максим впервые услышал такое название. – А кто это?
– Зверь местный, – старик толкнул массивную дверь, и та поддалась легко беззвучно. – Заходи.
* * *
Перешагнув порог, Шустов оказался в тесном тамбуре.
– Стой спокойно, – старик плотно затворил наружную дверь, совершил непонятный пасс, и пространство импровизированной шлюзовой камеры вдруг залил неяркий синеватый свет.
В голове резко вспыхнула боль. Максим не сдержался, скрипнул зубами.
– Терпи! Все уже, – свет действительно стал глуше, зато между большим и указательным пальцами старика вдруг сформировался крохотный голографический экран, на нем отобразились данные сканирования.
«Ну, ничего себе!.. Какое-то устройство встроено в стены сруба?!» – Максим все меньше и меньше понимал ситуацию.
– Что-то я не пойму. Странная нейрограмма… – проговорил старик.
– Меня контузило.
– Давно?
– Сутки назад. До сих пор временами все двоится.
– Тогда понятно, откуда сбой. А я уж думал – инфицирован, но держишься? – старик проницательно, испытующе смотрел на него.
– А если и так?!
– Да мне по большому счету все равно. Инфицированный даже лучше. Меньше проблем, – загадочно ответил старик. – Ну, ладно, проходи уже, – он распахнул дверь, и Максима вдруг окатило светом, запахами, голосами!
Внутри было полно народа!
«Вот тебе и необитаемый хуторок!.. – в полном замешательстве подумал он, входя в комнату, напоминающую большой старинный зал собраний. – Выходит, все постройки надежно экранированы изнутри, раз я не заметил ни единой тепловой засечки?!» – мысль проскользнула по инерции, в то время как взгляд с удивлением впитывал подробности окружающей обстановки.
Шум голосов тем временем стих. Все обернулись.
– Принимайте горемыку, – пробурчал старик, утратив всякий интерес к «гостю». – Стелси, а ты подойди, поговорить надо.
* * *
Максим думал, что сейчас окажется в центре внимания, будет вынужден отвечать на вопросы, но обитатели хутора взглянули на него и тут же утратили интерес. Лишь высокий светловолосый парень, разливавший напитки за грубым подобием барной стойки, подмигнул: мол, иди сюда, да симпатичная девушка, которую позвал старик, проходя мимо, обожгла его взглядом.
«Спокойно. Держи себя в руках. Хотел получить информацию – вот твой шанс!»
Максим направился прямиком к стойке, мимо длинного грубо сколоченного стола, за которым ужинали, тихо переговариваясь, четверо. Трое мужчин и женщина, – ее красота давно увяла, лицо выглядело бледным, изможденным. Она исподлобья взглянула на Шустова, но ничего не сказала, опустила голову.
– Привет, – парень за стойкой улыбнулся широко, приветливо и, как показалось, искренне. – Меня Иваном зовут. Выпьешь?
– Максим, – Шустов сел на высокий неудобный деревянный табурет. На миг промелькнуло давно позабытое чувство, – ноги болтались в воздухе, словно у ребенка. – Выпить не откажусь, вот только платить нечем.
– А, забудь, – Иван ловко налил в деревянную кружку терпко пахнущий напиток. – Чем богаты. Есть хочешь?
Максим кивнул. Желудок отреагировал голодной резью на запахи, плывущие из соседнего помещения через приоткрытую дверь, расположенную как раз за спиной Ивана.
– Расслабься. Тут никто тебя не тронет, – дружески произнес тот.
– А что, незваных гостей часто принимаете?
– Когда как. В последние пару месяцев зачастили, это уж верно.
Максим поерзал на жестком табурете. С началом эпидемии мнемовируса, значит?
Напиток, настоянный на травах, приятно обжег горло, горячим комом согрел желудок. Иван тем временем сходил на кухню, принес кусок жареного мяса на деревянной тарелке.
– Извини, ничего другого сейчас нет. Ты, надеюсь, не вегетарианец?
– Нет. А куда беглецы уходят? Что-то городских я тут не вижу, – Максим спросил наобум, но попал в точку.
– Да по-разному, – Иван ответил спокойно, не задумываясь. – Кто на запад в черный лес, горя мыкать, а кто и дальше…
– В смысле? Куда это «дальше»? И зачем?! – Максим вмиг потерял самообладание, но Иван как будто ничего не заметил.
– Ну, дальше, к обелискам, – терпеливо пояснил он. – Здесь у нас вообще редко кто задерживается. Все бегут, торопятся, суетятся, страдают. Одни свое прошлое предназначение ищут, другие, кто посильнее, жизнь готовы отдать, лишь бы от этого, как вы его там называете, «мнемовируса» избавиться.
– Это реально?
– В черном лесу, – да, – Иван меланхолично протирал деревянную посуду. – Знал я нескольких, кто выжил. Жуткие вещи рассказывали. Неприкаянных там полно. На мой взгляд, если кто и болен, так это они, – неприязненно заметил он, – ну и нежити механической хватает, – добавил Иван, как нечто само собой разумеющееся. – Ну, а ты? Куда путь держишь?
У Максима шумело в ушах. К еде он не притронулся.
