– Прости, дорогая, – сказал Быстров и прошел сквозь призрак и ненастоящее пламя, обдавшее его волной холода.
– Глеб Васильевич, а я тебя в рубке искал, – услышал он голос Арканова, дойдя до поворота.
– Туда как раз направляюсь. Что-то не так с экранами защиты? – Быстров переложил шкатулку в левую руку.
– Нет. Норма. Настройки повторно проверил – можешь быть спокоен. Я вот по какому поводу… – Агафон несильно потряс полиэтиленовым свертком. – Перекусить не хочешь? Сало с солеными огурчиками… и по сто грамм водки есть.
– Вот только не надо этого! – поморщившись, возмутился капитан «Тезея». – Не надо называть ваш дачный самогон водкой.
– А как же его называть. Из пшеницы если да через мой чудо-аппарат? – в свою очередь возмутился А-А. – Если не хочешь, я господину Орэлину предложу. Или Арнольду.
– И все пытаются ввести меня в соблазн! Сначала Ивала Ваала, теперь ты со своими огурчиками, – Быстров в притворной задумчивости взлохматил волосы. – Ладно, идем, антихрист. Тем более у меня разговор есть. Такой серьезный разговор, что без ста грамм никак не получится.
На обзорном экране фиолетовой вуалью тянулась туманность, сверкающая россыпями звезд. Слева словно шар розового мрамора с величественной неспешностью проплывал газовый гигант, значительно превышающий размеры Юпитера. Его спутники в лучах Алтеры казались яркими бусинками. В секторе оптического увеличения нет-нет появлялись мелкие астероиды и их обломки, издали похожие пылинки.
Сверившись с данными навигатора, Быстров изменил вектор тяги на семнадцать единиц. Он не спешил приближаться ко второй планете, значившейся в данных информпластины как их цель. Для капитана «Тезея» сейчас было важно пройти остаток пути незамеченным (если только такое позволят орбитальные системы обнаружения) и вычислить все крупные корабли, представлявшие потенциальную угрозу разведчику.
– Система Алтеры, – Ивала снова вернулась к справочнику. – Класс звезды Итаа пятьдесят три. Имеет в составе девять планет… – галиянка пропустила несколько строк и продолжила: – Наибольший интерес представляет Алтера – Два, носящая название Сприс. Экваториальный радиус восемьдесят шесть тысяч девятьсот пятьдесят пять единиц. Полярный – восемьдесят шесть тысяч восемьсот семьдесят семь. Радиус орбиты… В общем, все табличные данные вывожу на монитор. Глеб, ты видишь параметры орбиты? Состав атмосферы, физико-химические данные – все на мониторе во всплывающих таблицах.
– Вижу, – отозвался Быстров и повернул голову к неподвижному пристианцу: – Господин Орэлин, раньше вы что-нибудь слышали о планете Сприс?
– Слышал. Только уже не помню что. Как бы я не напрягал память, не могу сказать вам больше, чем в бортовом справочнике, – слуга графини внимательно следил за рядами чисел и пиктограмм, отражавшихся на светящемся пластике.
– Система Алтеры колонизована в семь тысяч сто четырнадцатом году Эры Соома кораблями виконта Алисцина, – продолжила Ваала. – До настоящего времени обитаема только планета Сприс – неизменный протекторат Присты. Имеет одну орбитальную базу, три космопорта – координаты вывожу – сто тридцать шесть городов и поселений. Общее население двадцать миллионов двести тридцать тысяч – преимущественно пристианцы и беженцы с Елона.
Галиянка продолжала чтение бортового справочника еще несколько минут. Быстров почти не слушал ее, лишь однажды переспросил:
– Какая, говоришь, Усредненная Оценка Этики?
– Сто семнадцать и три десятых.
– Неужели на задворках Империи они так одичали, – сведя густые брови, Орэлин покачал головой. – С момента колонизации прошло всего четыреста лет. Конечно, во всем виноваты невежды с Елона.
– Так уж и одичали? – Глеб вспомнил, что Усредненная Оценка Этики его родной планеты была меньше шестидесяти, и когда-то сокрушался по этому поводу, пока не узнал, что цивилизации равные Галиянскому Союзу, Кохху или той же Присте, могут сохранять более дикие обычаи, чем земляне. – Вдали от материнской планеты, имея с ней не слишком частые сношения, сприсиане стоят свою культуру, вынуждено объединяясь с чужаками.
– Усредненная Оценка Экономики и Технологий… Это надо? – спросила Ваала, прежде чем зачитать длинный ряд цифр.
– Нет. Мы с ними не торговать собираемся. И, надеюсь, не воевать, – Глеб все чаще поглядывал на экран дальнего радара, на котором пока отражалась только голубая гладь и координатные линии.
– А знаете, Глеб Васильевич, – подал голос Арканов. – Я все хочу вам признаться, но забываю.
– Признавайся – сейчас самое время, – Быстров положил руку полусферу, выступавшую над консолью, несильно вдавил ее, совмещая контур красного треугольника с зеленым.
– Нет, не буду. Зря я об этом начал, – А-А порозовел и полез в карман в тщетной надежде обнаружить семечки.
– Говори, Агафоша, а то я больше не соглашусь есть твои грибочки, – с угрозой произнесла Ваала.
– Правильно, – кивнул капитан «Тезея». – Интригу здесь пустил и сам в кусты. Говори – иначе на твои продукты наложим эмбарго.
– Да что здесь говорить. Ничего особенного. Мелочи, я бы сказал, – Арканов покосился на пристианца, о существовании которого по рассеянности забыл, и теперь стоял перед трудным выбором: сказать, то что вертелось на языке или попытаться увильнуть от опасного откровения. – Я всего лишь хотел сообщить лично тебе, Глеб Васильевич, что скоро Оценка Технологий нашей Земли может возрасти.
– Это из-за чего еще? – насторожился Быстров.
– Ну как из-за чего? Электрогравитационный привод у них появится. С нашими эвристическими мозгами через год, а может и раньше… Представляешь, как изменятся транспортные системы Земли? От Москвы к дачам можно будет не по проселочным да грязям, а легко, перышком по воздуху. И откроется дорога в большой космос, – чуть подумав, Арканов добавил: – В вакуумной энергетике тоже следует ожидать некоторого прорыва.
– А до девз-генераторов они в ближайшие дни не додумаются? – Глеб испытывающе взглянул на Агафона, уже догадываясь, откуда на родную планету сошла информационная благодать.
– Девз? – А-А мигнул вытаращенными глазами.
– Девз, – подтвердил капитан «Тезея». – Тех самых, что дорогу в гиперслои открывают.
– Ну так, Васильевич, – Арканов взъерошил волосы, курчавой подковкой облегавшие лысину, и решил: – Схожу, пожалуй, за семечками – всегда нервничаю на подлете к неизвестным планетам.
– Хватит в рубке семечки лузгать! Видишь, я здесь не курю! – вспылил Быстров. – И отвечай на поставленный вопрос!
