– А зачем зеркала на потолке? – задумчиво протянула она.
В глазах Луки искрилось веселье.
– Ты не можешь быть настолько наивной. – Или может? Вряд ли ее бывший жених – изобретательный любовник. – Некоторые люди находят эротичным смотреть на себя, когда они занимаются любовью, – терпеливо объяснил он.
– О! – Афина почувствовала, как ее лицо заливает краска. Она схватила свою сумку. – Я… э-э-э… пойду в душ.
Она не могла выкинуть из головы зеркала. И слова Луки. Он когда-нибудь занимался любовью под зеркалами? По ее телу пробежала дрожь, когда Афина представила, что видит в зеркале отражение их обнаженных тел… Лука накрывает ее тело своим… Святые небеса! Она прижала ладони к пылающим щекам. Эти картины вызвали пульсирующую боль внизу живота.
Афина целую вечность сушила волосы, ощущая, как сильно бьется ее сердце. Но нельзя до бесконечности оттягивать момент возвращения в спальню. Пора принять решение. Она открыла сумку и уставилась на розовую пижаму с маргаритками, которую уложила вместе с черным кружевным неглиже.
– Замри! – велел Лука, когда Афина вошла из ванной. Он сидел на кровати, скрестив ноги, и держал в руках альбом. – Не шевелись пару минут.
– Что ты делаешь?
– Придумываю для тебя новое платье. – Он бросил на нее быстрый взгляд, а затем его рука с зажатым в ней карандашом стремительно полетела по листу. – Ты наденешь его на званый ужин, который я устрою на вилле для своего дяди и других членов совета директоров «Де Росси энтерпрайзес». Идею мне подсказала эта комната, словно сошедшая со страниц «Тысячи и одной ночи», – добавил Лука.
Брови Афины поползли наверх.
– Значит, это будет наряд исполнительницы танца живота?
Он рассмеялся:
– Только в моих фантазиях, mia bella.
Лука закончил набросок и отложил альбом.
– Могу я у тебя кое-что спросить? Как ты планируешь потратить миллион фунтов? Одежда и драгоценности, похоже, тебя не интересуют.
Она медлила. За ужином Лекси поинтересовалась, как идет кампания по сбору средств для приюта в Джайпуре. Афина ответила, что кто-то анонимно передал ее фонду огромные деньги. На самом деле она уже перевела миллион фунтов Каре Таннер.
Во время этого разговора также выяснилось, что Лука является попечителем благотворительного общества, которое собирает средства для исследования синдрома Ретта и других генетических заболеваний. Тем не менее Афина все еще сомневалась. Как он отреагирует на то, что она пожертвовала целый миллион сиротам?
– Я… я планирую потратить его на дом.
– Хорошая мысль. Мудро вкладывать деньги в собственность.
Стремясь сменить тему, Афина оглядела стены, обтянутые шелком:
– Чудесная комната, правда? Хотя у нас та же самая проблема, что и в Лас-Вегасе – всего одна кровать. Интересно, каково это – спать на круглой кровати?
– Не думаю, что эта кровать предназначена для сна, – усмехнулся Лука.
Афина взглянула на зеркальный потолок.
– Да, наверное, – пробормотала она.
– Не волнуйся, – сказал он, заметив ее смущение. – Я лягу на диване.
Лука встал и потянулся. Афина залюбовалась его рельефными мускулами.
– Тебе не обязательно… – начала она.
– Что ж, кровать достаточно большая, – отозвался он. – Предлагаешь спать на противоположных концах?
– Вообще-то… я предлагаю не спать совсем.
Тишина, воцарившаяся в комнате, была оглушающей. Лука был потрясен. Афина принялась развязывать пояс своего шелкового халата. Он упал на пол, оставив ее в черной паутинке неглиже, которое явно было предназначено не для сна.
Глаза Луки сузились.
– Объясни, что ты предлагаешь, чтобы потом не было недопонимания, – отрывисто произнес он.
Афина перебросила длинные волосы через плечо и ощутила дрожь предвкушения. Лука смотрел на ее груди, затвердевшие соски которых были отчетливо видны сквозь полупрозрачную ткань.
– Я хочу тебя, – просто сказала она. Брови мужчины сошлись вместе, и она быстро добавила: – Я не передумаю и не буду обдавать тебя холодом, как раньше. И так давняя история слишком долго влияла на мою жизнь. – Голос ее не дрожал. – Нужно оставить прошлое в прошлом. Я пыталась игнорировать химию, которая существует между нами, но… пора прекратить битву, которую мне не выиграть.
– Афина…
Трудно представить ситуацию ироничнее. Мужчина, которого папарацци прозвали «итальянским жеребцом», оказался в положении обуреваемого гормонами юнца. И кто в этом виноват? Женщина, скромнее которой Лука еще не встречал. Он был невероятно возбужден зрелищем восхитительных, твердых и зрелых, как персики, грудей, которые грозили вывалиться из неглиже.
– Иди сюда, piccolа.
Ласковый хриплый голос Луки развеял сомнения, продолжавшие жить в ее душе. Афина шагнула к кровати.
Она предполагала, что будет испытывать робость или нервничать, но ничего подобного не было и в помине, когда Лука обнял ее и притянул к себе. Пряный аромат пены для бритья заставил все ее чувства обостриться, и Афина, застонав, прижалась к нему. Она чуть запрокинула голову, чтобы ему удобнее было прильнуть к ее губам. Пьянящая страсть поцелуя, к которой примешивалась нежность, мгновенно покорила ее сердце.
Не отрываясь от губ Афины, Лука уложил ее на кровать, лег рядом и стал ласкать, оставляя на ее коже огненный след.
– Я мечтал об этом в Лас-Вегасе. – Его губы опустились к ее горлу и ниже, к кромке неглиже – туда, где просвечивали темно-розовые соски. – Bella… – пробормотал он и втянул в рот твердый пик вместе с кружевом.
Афина всхлипнула от удовольствия, когда Лука обнажил ее груди и залюбовался ими. Впервые в жизни они не казались ей слишком большими. Благоговение, с которым Лука прикасался к ее телу, доставляло радость.
Питер Фитч больше не имел над ней власти, она наконец избавилась от мрачных воспоминаний. Это придало ей уверенности. Афина быстро расстегнула пуговицы рубашки Луки, словно всю жизнь только тем и занималась, что раздевала мужчин, распахнула ее и погладила его обнаженную грудь.
Бронзовая кожа Луки была теплой и гладкой, словно атлас, с порослью темных волосков, сужающейся дорожкой спускавшихся вниз. Афина провела ладонями по его груди и животу и судорожно вздохнула, почувствовав, как сильно он возбужден.
– Теперь ты знаешь, какой эффект оказываешь на меня, – глухо проговорил Лука. Он поднял голову и заглянул ей в глаза. – Я умираю от желания обладать тобой. Я никогда еще не испытывал ничего подобного.
Это была правда. Ни одна женщина не возбуждала его так, как Афина. Но он понимал, что нельзя торопить ее, хотя кровь его кипела.
