– Понял, Федя. Не спешите, проверим, я вас заберу.
В банке осталось только три охранника. Пятнадцать сотрудников службы безопасности на шести машинах через сорок минут прибыли на место. «Веселый дворик» окружили со всех сторон. Трое дежурили в шашлычной, примыкавшей к владениям Сурена. Слава Дидов сам позвонил в дверь. Молодой армянин открыл тут же. Охранники ворвались в холл, заглянули в парилку, обежали все три номера. В одном «отдыхал» тучный кавказец с тремя барышнями. Его не тронули, только обшарили помещение. Сурена Живцов пристегнул к батарее наручниками. Убедившись в отсутствии аспирантов, приступил к допросу. Парня не били, но дали понять, что с ним не шутят. Сурен признался:
– Ночевал у меня Коля Тарутян с другом. Вчера погуляли, утром уехали. Куда – не знаю.
Анатолий сделал вид, что поверил. Основная часть охранников укатила назад в банк. Трое остались наблюдать за «Веселым двориком» и его владельцем. Живцов с Дидовым вернулись к девятиэтажке забирать Лыкарина и его друзей. Новоявленные «сыщики» не скучали. Вся троица, оставшись в носках, играли с обнаженными девушками в карты. Судя по выражению лиц джентльменов, сил для интима у них больше не осталось.
* * *
Мария Николаевна свое обещание сдержала и мужу о визите Сурковой не сообщила. Но встретила профессора хмуро, потому что на своих мужчин обиделась. Она и сама не прочь отужинать в ресторане. Сколько можно дома сидеть? Где она бывает? В магазинах с Клавой? Приятно, конечно, что сын присылает ей автомобиль с водителем, но развлечением такие поездки не назовешь. И еще обидно, зря старалась – голубцы остались нетронутыми…
«… девять человек погибли, трое в реанимации. Дешевый алкоголь продолжает убивать население …щеточки, колоссальный объем – ваши ресницы…»
Она сменила канал. По НТВ показывали сериал про бандитов, переключилась на «Культуру». Старушка из общества «Мемориал» вспоминала ужасы сталинских лагерей. Мария Николаевна перестала слушать и переместилась в ванную. На полочке с зубными щетками заметила мобильный телефон супруга. Александр Ильич оставлял его в самых неподходящих местах, а потом искал и злился. Телефон сбил с мысли, и она забыла, что ей здесь надо. Из головы не выходил визит молодой женщины. Что-то тяжелое осталось на сердце. Бедная девочка, а с другой стороны, сама виновата. Раскисла чувствами к старому женатому мужику. Господь ей судья. Мария Николаевна снова вышла в коридор. Муж и сын о чем-то громко спорили в кабинете. На минуту остановилась возле двери.
«Отец, специалистов, способных производить активизацию, в стране единицы. Придется открывать специальный центр для обучения. Это тоже деньги, и немалые», – говорил сын. Ответа Александра Ильича она не дождалась, вернулась в столовую. Сложила чашки в машину и присела в кресло. Время клонилось к полуночи, но спать не хотелось. Почему-то сделалось очень грустно. Ощутила себя одиноким заброшенным ребенком – родители заняты своими делами, и до чада им нет никакого дела. Едва не расплакалась, но взяла себя в руки. Ей бы радоваться – отец и сын, как в старые добрые времена, вместе. В последние годы такое случалось нечасто. Общих тем у молодого банкира и пожилого ученого находилось все меньше. И вот они снова интересны друг другу. Марии Николаевне объяснили – работают над одним проектом. Ей бы благодарить Всевышнего за такой подарок судьбы, а она опять тревожилась. Уж слишком оба увлечены – к добру ли это… А теперь еще Суркова с ее любовью. Приятно, что муж ей верен – Катерина молодая, красивая. Недаром она подумала именно о ней в день, когда муж соврал о командировке. Все-таки женское сердце не обманешь – нету дыма без огня.
– Мама, свари нам кофе, если тебе нетрудно. И покрепче. – Арсений высказал просьбу, на мгновенье высунувшись из кабинета.
– Конечно, нетрудно, Арсик.
Кофе в это время суток означал одно – спать мужчины не собираются. Она все же положила в кофейник не три ложки, как по утрам, а две – слишком крепкий напиток на ночь вреден. Закончив с готовкой, сама заглянула в кабинет:
– Вам сюда принести или придете в столовую?
– Сюда, мама. Нам некогда.
Она поставила на поднос две чашки, сахарницу, маленький кувшинчик со сливками и отнесла в кабинет.
– Спасибо, мама, – поблагодарил сын, не отрываясь от клавиатуры. – Поставь на стол.
– Маша, мы еще долго, ты бы ложилась, – посоветовал Александр Ильич, продолжая взирать на экран монитора. Она поставила поднос на стол, вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Вернувшись в столовую, уселась возле телевизора. По «Культуре» передавали старый балет с участием Галины Улановой. Черно-белое изображение, от которого она давно отвыкла, напомнило о юности. В те времена она была куда моложе этой Сурковой. Ей было всего девятнадцать, когда Александр Ильич пришел на первое свидание с букетиком ландышей. Вся Москва распевала песенку об этих цветах – «Ландыши, ландыши, светлого мая привет». Она тогда ему эту песенку напела. Бородин не понял. Оказалось, он ее слышит в первый раз. Она впервые подумала, какой он странный – пластинка звучит из всех окон, а для него в новинку. Они добрались до Сокольников, часа два гуляли, потом он сказал: «Маша, давай поженимся». Она вспыхнула: «Так сразу?» Он ответил, словно они говорили о погоде: «Зачем тратить время на прогулки? Нам заниматься надо».
Она опешила, не знала, как реагировать. Но Саша был самый способный юноша на курсе. Она слышала о нем от Темы, соседа по коммунальной квартире. Тема учился вместе с Бородиным. Он их и познакомил на институтском вечере. Там будущий супруг с ней один раз станцевал и попросил телефон. Она продиктовала. Думала, забудет – ни бумаги, ни карандаша под рукой. Но цифры он не забывал никогда. Это она поняла, уже став его женой. Он тоже жил в коммуналке, но без родителей. Мама Бородина умерла, когда ему исполнилось семнадцать. Отец на два года раньше. Ветеран часто болел после ранения. Его зацепило осколком мины при стремительном наступлении наших войск на Прагу. Через месяц молодые расписались, и она переехала к мужу. Друзья сразу прозвали их Сашейсмашей. С тех пор они вместе.
Да, Суркова права. Марии Николаевне грех жаловаться – супруг ей ни разу не изменил, да и вообще не смотрел на других женщин. Это правда. И относился к жене бережно, к учебе сына серьезно. Часто занимался с ним по физике и химии. Зимой, по выходным, они втроем катались на лыжах, летом собирали грибы и ягоды. Хорошая крепкая семья. Бородину повезло: когда он защитился, гонения на генетику прекратились. В газетах ее перестали называть лженаукой, а специалистов в этой области шарлатанами. Бородину дали лабораторию и прибавили денег. Мария Николаевна понимала: ее муж выдающийся ученый и требует заботы. Тогда она и уволилась, чтобы посвятить себя семье целиком. Чувство одиночества появилось не сразу. Быт отнимал много сил и времени. А вот в новой квартире заскучала. Интересно, как теперь поступит Катерина – уйдет из института или будет работать, словно ничего не произошло. Нет, Мария Николаевна не хотела бы оказаться на ее месте.
