— Вы, люди, по-другому устроены. Вытаскивая стрелу, могу что-нибудь повредить, — а потом снова занялся варевом, от которого уже по всей землянке распространился достаточно гнусный аромат. Гельде он, однако, сказал больше чем мне:
— Так эльфы это тоже используют?
Хельг не удостоил ее ответа, я тоже молчал и крепился. Сейчас мне, похоже, предстоит дебютировать в качестве хирурга… Средство средством, но стрела-то зазубренная.
Ладно, глаза боятся — руки делают. Я прокалил над огнем кинжал, отплеснул из фляжки на рукав, протер его и протянул флягу Гельде:
— Пей. До дна, ясно?
— С чего это вдруг?
— Пей, сказано. Так, а теперь ложись. Буду из тебя эту хрень вытаскивать.
Она скептически хмыкнула, но все же улеглась на лавку лицом вниз. Да, еще свезло — наконечник, кажется, сидит неглубоко. Может, выдернуть? Так мало ли с чем я его выдерну? Изувечу девку, чего доброго… А если надрез? Чуть больше сантиметра в глубину… Ох, чем дольше собираюсь, тем сильней лапы трясутся.
Я отрезал от плаща полосу, наложил жгут выше раны, потом легонько потянул на себя стрелу и сделал два коротких надреза. Не знаю вообще, как это у меня получилось, но зазубренный наконечник сразу вышел из раны. Я ж говорил — глаза боятся, руки делают…
— Ну, Хельг, где там твое снадобье? Тряпки для перевязки у меня в сумке.
Вдвоем мы наложили повязку, я вытер лоб рукавом:
— Ну вот, а говорят, из меня целителя не получится…
— Бараньи ноги тебе в тарелке целить, — проворчала Гельда, эльф заржал. Странное у него чувство юмора.
— Ладно, Хельг, а с моими дырами что делать?
— Сейчас.
С его помощью мне удалось стянуть кольчугу, кожаную куртку и тельник. Теперь, похоже, он не боялся вред причинить: когда я покрепче сжал зубы, ожидая, что он вытащит стрелу, эльф врезал изо всех сил ладонью по древку — так, что наконечник вышел с другой стороны. Я от неожиданности глухо взвыл. Вот она — современная полевая хирургия, пропасть бы ей! Но эльф приложил к ране непонятную растительность, смоченную в горячей воде, и боль слегка утихла.
Закончив с перевязкой, эльф объявил:
— Завтра — дневка здесь. Припасы тут есть, а раны быстро не срастаются. А сейчас — еще одна процедура, которая и мне не повредит, — он небрежно швырнул в угол пояс с саблями и ушился в непонятную дверцу, за которой, как я понял, находилась кладовка. Оттуда через пару секунд донесся его голос:
— На это вино здешние чары не действуют, — после чего он сам появился с наполненным до краев котелком.
— Пусть сначала сам пьет, — прошипела мне на ухо Гельда. Эльф услышал, усмехнулся (оказывается, я уже слегка разбираюсь в его мимике) потом всерьез и надолго присосался к котелку. Оторвавшись, наконец, он передал его мне. Да, вино действительно что надо — темно-красное, густое, чуть терпкое…
— Откуда оно здесь? — поинтересовался я, передавая котелок Гельде. Хельг пожал плечами:
— Неизвестно. Просто есть оно тут, и все. И каждый раз бочонок полон.
— Хм-м… А хозяева не заявятся?
— Какие?
— Ну… Не знаю. Кто-то же припасы здесь обновляет?
— Не эльфы, — отрезал Хельг, явно считая тему закрытой. И тут Гельда, с неподдельным интересом разглядывавшая мою тельняшку, протянула:
— Полосатая… — сказано это было с таким наивным восхищением, что я поневоле заржал. Напряжение последних суток начало понемногу отпускать. Эльф некоторое время пялился на меня, не понимая, потом тоже заухмылялся — просто чтобы не отставать.
Отсмеявшись, я заявил:
— Вот что, родная. Напяливай-ка эту полосатую — она хоть и в кровище, зато теплая. И не такая драная.
— Ага. Отвернись.
— Лады. Хельг, по-моему, это вино горячим вкусней будет.
Минут через десять мы разогрели вино и расположились вокруг очага. Чудная картинка: три заклятых врага по определению — эльф, ведьма и Чародей-орденец — сидят этак мило у камелька в самом гиблом месте на всем континенте и потягивают винишко… Гельда, уже переодетая в мой тельник, доходящий ей почти до колен, пристроилась рядом со мной, и моя рука ненавязчиво перебралась на ее талию. Эльф сосредоточенно полировал лезвие длинного кинжала. неожиданно он поднял голову:
— Ты потерял сегодня много крови, Меченосец. Может, не пожалеешь еще немного для меня?
— То есть? — вскинулся я, чувствуя, как напряглась Гельда. Вот это уже в самом деле смахивает на ловушку — каждый, кому хоть что-то о магах известно, знает, какую власть можно получить над человеком, имея в распоряжении хоть несколько капель его крови.
— Хочу смешать ее со своей, — просто ответил он. Вот оно что… Да, эльфа мне никогда не понять. Полностью непредсказуемый субъект.
Я важно кивнул:
— Согласен.
Эльф вынул из моей сумы сухарь, кинжалом надрезал себе запястье, я сделал то же. Когда наша кровь, смешавшись, пропитала сухарь, мы плеснули на него понемногу вина из своих кружек, разломили, обменялись половинами и швырнули их в очаг. М-да, теперь мы с ним связаны до смерти и вроде как братья — связаны молчаливой клятвой Хлеба, Крови, Вина и Огня. Она считается священной у всех разумных существ этого мира. Да, Майк… то есть Мик Меченосец, на отсутствие впечатлений жаловаться не приходится: стал Чародеем, рассорился с Орденом, связался с ведьмой, а напоследок еще и эльфа в кровные братья заполучил…
— Почему ты сделал это, Хельг? — уже прогресс: Гельда впервые назвала эльфа по имени. Тот помолчал, потом все же снизошел до объяснения:
— Мы все трое — изгнанники. Вы не побоялись пойти со мной.
Наверно, для него это достаточное обоснование. Ладно, кто бы спорил…
— Ну, за что нас преследуют, ты более-менее представляешь. А теперь, раз такие отношения установились, может, скажешь, за что изгнали тебя?
— Эльфы — народ воинов. Они не захотели терпеть в своих рядах труса.
— Че-го? — Гельда подалась вперед. — Это ты — трус?!
— Действительно, ерундистика какая-то.
— У разных народов разные понятия о том, что считается смелостью.
Эльф не стал вдаваться в детали, а я не стал лезть к нему в душу. Захочет — сам расскажет… Я тем временем уже порядочно окосел и повернулся к нему:
— Знаешь, в моем мире несколько иные представления об эльфах.
— В твоем мире?
— Ты что — Пришлый? — эльф и Гельда заговорили одновременно.
— Ну да, а что — это так важно?
— Да мне-то все равно.
— Ну, так что у вас там об эльфах рассказывают? — заинтересовался впервые Хельг. Я неторопливо раскурил трубку и принялся рассказывать.
Согласен, в моем изложении «Сильмариллион» и «Властелин Колец» выглядят достаточно убого. Но тем не менее, слушали меня не прерывая, Гельда — та даже рот приоткрыла, как ребенок, увлеченный сказкой. Эльф на протяжении рассказа глядел, не отрываясь, на горящие угли. Когда я закончил и потянулся за кружкой, он снова подарил мне пристальный взгляд:
