Зато у парня вдруг открылось второе дыхание. Он метался по хранилищу, перебирая все, что попадало в поле его зрения. Восхищенно цокал, разглядывая высокие армейские ботинки, примерял один спецкостюм за другим, пока не утвердился в выборе.
— Люди! Живем! Я уже думал все — подыхаю. — Улыбающийся от уха до уха парень застыл перед девушкой.
В камуфляже, высоких ботинках, он выглядел вполне воинственно. Прима одобрила его кивком головы. Высокий, худощавый. Удлиненное лицо с высокими скулами, аскетически втянутые щеки, тонкий нос и упрямо сжатые губы. Выправку портили черные грязные волосы, сосульками лежащие на плечах.
Потом они сидели за столом, на который Ариец, словно купец с барского плеча бросил несколько пайков с саморазогревающейся едой. Для полного счастья добавил и пластиковые бутылки с водой.
Прима начала есть что-то мясное, и овощами, без всякого аппетита. Но постепенно втянулась. Зато парень ел за троих. Причем, в прямом смысле. Он умял без остатка три пайка и только после того как доел последний, устало откинулся на спинку стула.
— Живем, — блаженно сказал он.
— Тебя как зовут, уникум? — Требовательный взгляд Арийца скальпелем патологоанатома прошелся по молодому человеку.
— Меня? — парень поднес, было, к губам бутылку с водой и чуть не поперхнулся. — Да-да… Меня же нужно как-то звать. А тебя как зовут?
— Меня Ариец. Ее — Прима.
— А я Бармалей.
— Почему — Бармалей?
— Не знаю. Первое, что на ум пришло.
— А имя собственное с фамилией тебе на ум первым не пришло? — мягко улыбнулся Ариец. Ледяной взгляд в противовес растянутым в усмешке губам пугал.
— Зачем тебе имя, Ариец? Не все ли равно, как меня звать? Прима, — парень глянул на девушку украдкой и тут же отвел взгляд в сторону. — У тебя красивое имя. Ты сама его придумала.
— Я…, - начала Прима и не договорила.
— Знаешь, Бармалей, — мягко вмешался Ариец. — Не хотел тебе говорить, но некоторые люди получают имена от рождения.
— С какого еще рождения? — нахмурился Бармалей.
— С простого. Обычного. Бывает так, что имена дают мама с папой.
— Мама с папой, — парень усмехнулся. — Скажешь тоже. Разве могут они придумать что-то красивое.
Ариец хмыкнул и промолчал.
— Я знаю, — Бармалей набрался храбрости и посмотрел Приме в глаза. — Ты сама его придумала. И еще… я знаю, что к твоему рождению мама с папой отношения не имели.
Ариец открыл рот, собираясь сказать что-нибудь язвительное, но Прима его опередила. Она сказала то, что думала.
— Наверное. Так и было. Я не помню.
Ариец вздохнул и задумчиво покачал головой. Наверное, он решил, что имеет дело с двумя умалишенными.
— Ариец, — вдруг улыбнулся Бармалей, словно встретил лучшего друга. — Ты тоже упал с неба?
— С какого неба? — доброжелательно улыбнулся диггер.
— Я имел в виду сверху. Сверху вниз. Как Прима и я?
— Я ниоткуда не падала, — устало отмахнулась девушка. Разговорчивый парень начал ее утомлять.
— Конечно. Если ты могла откуда-нибудь упасть, то только с облаков. Ты — ангел. Падший… Я хотел тебе сказать…
Но диггер его перебил.
— Падший ангел — это дьявол, — дружелюбно, как ребенку, объяснил Ариец. — Точнее, Люцифер. Это одно из имен дьявола. Который изначально был ангелом, тут ты прав, но лишился могущества из-за того, что посчитал себя выше бога. Сомнительный комплимент, не считаешь?
— Не считаю, — с вызовом ответил парень. — Ангел не может быть дьяволом. У них разные цели. И потом: Люцифер — имя какое-то нерусское. Интересно, как оно переводится.
— А переводится оно с латыни. Люцифер — значит светоносный.
— Вот видишь! — обрадовался парень. — С таким именем у него не может быть все просто.
— Я смотрю, ты неплохо в чертях разбираешься, — не сдержалась Прима.
— Как же иначе? — диггер развел руками. — У меня принцип: надо больше знать о месте, где проводишь столько времени.
— О его хозяине, — пробормотала девушка.
— Светоносный. Светоносный, — парень их не слушал. — Теперь все мне понятно. Просто ангелы творят добро на земле. Но надо же кому-то творить добро и здесь, под землей!
— И ты считаешь, что Прима — та, что творит добро?
— Да. Я так считаю, — со вздохом отозвался Бармалей. — Если было бы по-другому, я бы умер в холодной яме, так и не узнав…, - он замолчал.
— Что бывают ангелы? — откровенно улыбнулся Ариец.
— Что бывают такие, как Прима, — еле слышно сказал Бармалей.
— Ладно, оставим, — Ариец аккуратно положил ладони на стол.
— Ты что-нибудь помнишь, Бармалей? — против воли вдруг вырвался у Примы вопрос.
— Я? Помню. Я многое помню, — он надолго задумался, нахмурив брови. — Не фига. Блин. Не так уж и много я помню. Помню… с друзьями, кажется. Отмечали пятьдесят лет флэш-моба. Собрались в центре, на площади… Кажется. Потом… домой, что ли пришел? Комната там, с обоями в цветочек. Потом спать лег. А вот потом многое помню, — он оживился, словно рассказывал занимательную историю. — Просыпаюсь в полной темноте. Кругом тесно. Дышать вообще нереально. Но понимаю, блин, что падаю. Кричать не фига не могу. Теснота — ужас. Я думаю — это смерть такая, страшная. И тут бац, все вдребезги, меня подбросило и в воду… Холодно… Ничего не понимаю. И вообще, откуда на мне взялся этот дурацкий костюм? — он кивнул в сторону мокрых тряпок, сиротливо лежащих на полу. — Чепуха какая-то…
— Вот и я так думаю, — Ариец уже не улыбался.
— Что?
— Тоже думаю, что весь твой рассказ — чепуха. Даже… заметь, даже! Если прикинуть фантастический сюжет, что тебя закатали в гроб и похоронили заживо, все равно ничего не получается.
— Похоронили? — парень фыркнул. — Скажешь тоже. Да еще заживо… А почему не получается?
— Да потому, что на этом кладбище уже лет десять никого не хоронят.
Все замолчали. Парень задумчиво ковырял пластиковой ложкой в банке с едой. Ариец делал вид, что разглядывал этикетку на бутылке.
Приме внезапно стало не по себе. Пользуясь ее усталостью, из глубин памяти стало выбираться такое, что вызывало дрожь.
— Ариец, — она прервала затянувшееся молчание. — Мы сможем выйти на поверхность?
— Может быть. Все может быть, — он сказал это так, что ей стало еще хуже. — Обвал внес такие коррективы, что… Будем думать. В ближайшее время — вряд ли. А ты не боишься, — он неожиданно вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза, — что там, наверху, тебя будут ждать те, кого бы тебе видеть не хотелось?
— Боюсь.
И отвела взгляд в сторону. Ему ни к чему было знать, что гораздо страшнее группы людей, одержимых местью, ей представлялось то… та, что могла идти за ней по следу здесь, на глубине.
