— О, очень даже хороший виноград, — похвалил я, отхлебнув из стакана.
— Однако с твоим сказочным вином не сравнится никогда.
— Ваш завтрак, сэр Виктор. Ваш завтрак, Серж. Куриные ножки и яичница, — пропела Марианна.
Она действительно прелестна. Особенно когда нагибается над столом, и юбка восхитительно облегает нижние округлости. Потрогать, что ли? Что это будет? Небольшая бестактность или недопустимое хамство невоспитанного гостя? Да и сказочные прелестницы непредсказуемы, а рука у них тяжелая. Мне вспомнился один поучительный случай из кабацкой практики в Верне.
У Капитана в глазах смешинки.
— Правильно, что удержался, — произнес он, когда девушка ушла. — Марианна строго воспитана, а с ее защитниками лучше не иметь конфликтов.
Куриные ножки оказались отменными, яичница — великолепной, а утреннее вино — уместным и приятным.
— Ну что ж, — вставая, произнес Капитан, — займемся делами.
За занавеской, за которой скрылся Люк, оказался длинный коридор с множеством дверей. Капитан толкнул одну из них. Нетесная комната без окна со столом, несколькими стульями и большим кованым сундуком в углу. Горят две свечи. Люк встал из-за стола, освобождая хозяину место.
— Докладывай.
— Вот отчет за три месяца, — сообщил Люк, кладя перед хозяином несколько листов бумаги.
— Расскажи лучше на словах.
— Как вы и распорядились, мы отказались принимать одежду. Слишком хлопотный и неустойчивый сбыт. На итоговые результаты это никак не повлияло.
— Хорошо. Дальше.
— Рыжий Хенк предложил большую партию хороших тканей. Очень большую и очень хороших. Проверил. Взял с хорошей скидкой на то, что здесь столько не сбыть, а в ближайшее место материка их отправлять нельзя. Они туда и шли. Можно засветиться. А отправлять дальше — лишние расходы.
— Так.
— Заплатил ему четверть того, на чем сошлись. Остальное — после продажи. Согласился без звука.
— Отлично.
— Золотая и серебряная испанская посуда и оружие отданы голландскому торговцу с условием продажи в северные страны. Деньги получены.
— Что еще из крупного?
Люк покосился на меня.
— Говори. Можно, — распорядился Капитан.
— Сто пятьдесят фунтов затребовал капитан "Морского ветра" на ремонт и обновление такелажа. Я дал.
— Правильно.
— Всё, что положено команде, начислено и как обычно — на хранении в надежном месте. Из непредвиденных расходов — приобретение новой посуды для таверны и расширение стада и птичника. Число посетителей растет. Всё прочее — легальное и нет — как обычно.
— Итог?
— Шестьсот восемьдесят два фунта стерлингов в пиастрах и дублонах.
Люк полез в сундук и грохнул на стол зазвеневший мешок.
— Отлично. Оставь пока у себя. Нам еще в Румпель и Тринидад. Заберу, когда вернусь. Все?
— Нет. Вас ищет Ржавый Билл.
— Вот как? — и обернувшись ко мне, — Ржавый потому, что его команда ленится чистить пушки снаружи, и они порыжели. У него три неплохих двадцатипушечных судна.
— Два.
— Что два?
— Два судна у Билла. Третье недавно бесследно пропало. Он уже отчаялся его увидеть. Носится как угорелый по островам и пытается хоть что-то разнюхать.
— Не похоже на Ржавого Билла. Он никогда о потерях так не переживает. Разве что на пропавшей посудине было что-то такое, что потерять было недопустимо. Держи ушки на макушке. Если он опять появится, то скажи, что вечером я буду здесь, а утром опять уплыву. Пусть ждет, если уж так приперло.
— Хорошо.
Когда мы вышли из таверны, Капитан спросил:
— Ты понимаешь, что означает рост числа посетителей этой таверны, о котором говорил Люк?
— Что?
— Край пиратский. Прирост может быть только за счет пиратов. Отребье возжаждало культурного отдыха!
— Вот тебе и литературные наклонности.
Так, переговариваясь, мы подошли к небольшому пирсу с причаленной легкой одномачтовой яхтой. Два черных матроса в одинаковой холщовой робе.
— Квали, какой ветер?
— Точно на ост, сэр, но к вечеру, как обычно, переменится к зюйду.
— Тогда сначала на Компас.
— Есть, сэр!
Волны плещутся, солнце печет, посудинка резво бежит вперед. Даже качки почти нет. Благодать!
— Какая скорость, сэр Виктор? — интересуюсь я.
— Узлов[6] десять. Через час будем на месте.
— Я посмотрю у вас и слуги, и матросы — все негры.
— Не все, а одни и те же. Дома они слуги, а в море матросы.
— Экономно.
— И спокойнее.
Входим в гавань. Довольно оживленно. На рейде десятка два судов без флагов. Два-три довольно больших, а остальные — не очень. Но все с пушками и на всех, которые можно разглядеть, не меньше, чем по двое вахтенных. С некоторых машут нам шляпами, и Капитан отвечает жестом руки. Проскальзываем между судами и пристаем в конце довольно длинного причала. Хотя причаленных судов всего два в противоположной стороне. Оба без пушек — торговые. Около них суета таскания бочек, мешков и ящиков из ближайшего здания.
Вдоль берега — длинный строй складов и домов, мало похожих на жилые. Широкая улица начинается прямо от причала. Какой-то оборванец сорвался с места и побежал вверх по улице. Высаживаемся и идем туда же. А за спиной наша посудинка отходит от причала метров на десять и бросает якорь. Вокруг довольно многолюдно. Публика разношерстная, но в основном не воинственная. Женщин немного, но попадаются, спешащие по хозяйственным делам с сумками и корзинками. Никакого напряжения в воздухе не витает. Обычный портовый город. Лишь изредка парами, тройками лениво проходят с независимым видом фигуры в пестрой, новой или потрепанной одежде и залихватских шляпах, но вооруженные саблями и пистолетами. Некоторые раскланиваются с Капитаном, отвечающим им легким кивком головы.
Тихонько пихаю Капитана:
— Настоящие пираты?
— Они самые, — и снисходительно улыбается, — чуть дальше, метров через сто лежит поперечная улица. Это граница, которую им без приглашения запрещено переходить.
— Сэр Виктор, я у причала заметил два вроде торговых судна. Как они не боятся сюда заходить?
— Сам бы мог догадаться. Если никто не станет снабжать припасами и вывозить награбленное, то и пиратству конец. Это неприкосновенные торговцы, — и, мгновение подумав, добавил: — Вроде меня. И вроде пришли.
Вывеска "Альбатрос", конечно же, знавала и лучшие времена. Покосилась, облупилась и потрескалась. И в этом свое очарование как бы благородной старины. Сама таверна выглядит гораздо крепче. Управляющий встречает хозяина на пороге. Крепкий, решительный мужчина лет пятидесяти с обветренным лицом. Предупрежден. Бегун с причала?
