— Похоже, марсианские негры носили такие штуки на головах, — поразмыслив, заключил Корин. — Не Бог знает какое изысканное украшение… И зачем было прятать его в стену тюремной камеры? Подарок одного заключенного своим последующим собратьям? Хм-м…
У Корина вдруг появилось необъяснимое желание немедленно надеть мягкий обруч на голову, и он даже приподнял руку — но тут же отдернул ее. Черт, что за наваждение? Во-первых, он в шлеме. Во-вторых, этот обруч мог быть каким-то запрещенным прибором типа гипноизлучателя, с помощью которого заключенные могли с приятностью провести даже длительное время взаперти. Да мало ли какое назначение было у этого устройства? Кому-то из давно истлевших бедолаг он мог быть просто дорог как память. А если обруч и приносил какую-то пользу, то было это сотни веков назад, и надевали эту штуку на головы отнюдь не люди…
И все же желание примерить серебристый обруч не уменьшилось. «Я ничем особенно не рискую, — сказал Корин себе. — Марсиане не только походили на людей, они были нашими далекими предками. А что обычно оставляют на Земле заключенные своим несчастным собратьям? Различные полезные вещи, а порой даже инструменты, с помощью которых можно совершить побег. Хм-м… но на что годится этот дурацкий мягкий обруч?»
Наконец Корин решился. Он знал от Поплавского, что на Марсе несколько секунд можно прожить и без скафандра — спасатели порой использовали это в критических ситуациях. А он должен сделать куда более простую вещь: снять на несколько секунд шлем…
Набрав в грудь побольше воздуха, Игорь сел на пол и, расстегнув защелки шлема, решительно снял его. На мгновенье ему показалось, что он сунул голову в ледяную прорубь. Едва не завопив от резкой боли, он все же сумел натянуть обруч на голову и тут же вновь надел шлем.
Прошло около часа, прежде чем Корин вновь пришел в себя. Голова раскалывалась, но в целом он чувствовал себя неплохо. Все обошлось, только была ли хоть капля здравого смысла в том, что он сделал?
На всякий случай Корин достал из кармана скафандра маленькое зеркальце (на Марсе его полагалось носить отнюдь не только одним женщинам) и внимательно осмотрел свое лицо. Оказалось, что щеки и нос были красными, ноздри и губы кровоточили… глаза… Стоп, а где же обруч?
Обруча не было!
Корин запаниковал. Ему стало казаться, что он сходит с ума.
Быть может, вся эта история со странной находкой — лишь продукт его помутившегося разума?
Но все оказалось иначе. Приглядевшись как следует, Игорь увидел в середине лба легкое вздутие. Кожа в этом месте чесалась, да и на висках тоже…
«Дьявол, да обруч просто всосался в мою кожу! — изумился Корин. — Наверное, это какое-то марсианское лекарственное средство. Ну, не обязательно именно лекарственное… Тьфу, какую глупость я совершил. Началось все с того, что я захотел отковырнуть камень из стены…»
И тут произошло что-то невероятное. Корин почувствовал легкое головокружение, и его сознание словно бы раздвоилось. Он увидел себя, идущего вдоль стены с металлической полоской в руках. Вот он отковырнул один камешек, но тот показался ему слишком мелким… Дальше была довольно широкая трещина, неровной петлей опоясывающая камень величиной с кулак….
Странное и довольно неприятное ощущение. Корин знал, что сидит на полу, и в то же время видел свою камеру такой, какой она была около часа назад, если смотреть на нее с пола, именно с той точки, на которой он находился.
Но он же никогда раньше не сидел здесь!!!
Прошло немало времени, прежде чем хаос в голове Корина улегся и он пришел к единственно возможной версии, которая могла объяснить происходящее.
Марсианский обруч врос в его кожу и стал частью его тела. И он был не украшением и не лекарством, он был прибором. Прибором, позволяющим видеть прошлое! Не переноситься в него — а только видеть. Похоже, его мозг приобрел новое качество — он научился собирать рассеянную информацию, анализировать ее и создавать из разрозненных фрагментов картины прошлого.
Впрочем, эту догадку легко проверить. Подумав, Корин задал сам себе вопрос: а кто был его предшественником в этой камере? Вряд ли мешки на полу лежали просто так — наверное, они служили кому-то спальным ложем. Кому же?
Но ничего не случилось — сознание не раздвоилось, и никакой «картинки» не появилось. Зато где-то в глубине мозга возникло странное жжение… нет, ощущение неудовлетворенности. Это чувство напоминало сильный голод, только жаждал он не еды, а информации!
Вскочив на ноги, Корин начал очередной обход своей камеры. На это раз почти все его действия были бессознательными — он просто делал то, что нужно. Зрение его невероятно обострилось, так, что он стал видеть стены, потолок, пол словно через сильный бинокль. Медленными шажками Игорь двигался по прихотливому маршруту вдоль стен и жадно впитывал все, что замечал. У него появилось ощущение, будто и трещинки в камне, и бугорки, и впадинки — все обмазано тонким слоем меда. А он с детства так обожает мед! Когда покойный отец приносил с пасеки соты, он высасывал их до капли, чтобы не оставить в воске хоть грамм золотистой тягучей жидкости… И сейчас не упустит своего — ведь мед, размазанный по стенам, будет его!
Наконец «голод» стал потихоньку стихать. В мозгу разлилось чувство удовлетворенности — и Корин понял: рассеянная информация собрана, и сейчас ему удастся слепить из нее «картинку».
Так и произошло. Сознание его раздвоилось легко и уверенно, и Игорь увидел свою камеру. В углу, на тряпках, лежал навзничь человек в скафандре. К нему подошли двое тюремщиков, в одном из которых Корин узнал Нейла. Они перевернули тело пленника, и Игорь едва не вскрикнул — судя по длинным, красивым волосам, это была женщина! Ее лицо разглядеть было невозможно, оно напоминало кусок окровавленного мяса, покрытого слоем инея.
Корин услышал чей-то тихий, шуршащий голос:
— Э-э, гляди, Нейл, — Сандра покончила с собой! Отстегнула шлем и попыталась его снять, но не смогла… Вот дура-то!
— Не скажи… Если бы Мастодонт каждый божий день катался на тебе по три раза, ты тоже захотел бы покончить счеты с жизнью. Бедная шлюха, она решила, что на Марсе девочкам ее профессии платят бешеные деньги.
— Мы тоже так думали, — ответил второй тюремщик. — Ладно, тащи ее к двери. Отмаялась, бедняжка. Корин увидел возле двери разбитую табуретку. Нейл покачал головой.
— Гляди — да она пыталась взломать каменную дверь! Дурочка, не знала, что замки во всей тюрьме держатся на одном честном слове. Вот как надо было действовать…
Тюремщик положил руки на верхний левый угол двери и стал нажимать на нее резкими толчками. Спустя минуту дверь внезапно открылась.
