Кэтрин Куртц - «Если», 1996 № 04

Минул час-другой. Плоскомордый не произносил ни слова, только дышал. И то хорошо; значит, смерть понемногу отступает.

— Если я опущусь настолько, что попаду сюда, — прошептал Морли, — сделай одолжение, перережь мне глотку, чтобы я не мучился, ладно? — Морли Дотс панически боялся заболеть. Когда вернемся домой, он на протяжении нескольких недель будет поглощать в удвоенных количествах всякие листочки, корешки и травки…

Впрочем, больница действительно производила гнетущее впечатление. Рай она не напоминала ни в малейшей степени. Здесь содрогнулся бы от ужаса даже вампир, а ведь мы побывали всего-навсего в палате для умирающих. Что же касается, к примеру, палаты для умалишенных, ее наверняка строили по тому же плану, что и темницы преисподней.

Интересно, зачем Плоскомордый приперся в «Бледсо»? Ну да, он не финансовый магнат, но и далеко не нищий.

После операции никто из персонала в палату не заглядывал, появился только священник — пожалуй, единственный приличный человек изо всех, кто работал в больнице. Я кое-что про него слышал. Глава одного из наиболее диковинных и таинственных из нескольких сотен танферских культов. Войдя в палату, священник приблизился к неподвижной горе мышц, именовавшейся Плоскомордым Тарпом. Даже в таком состоянии Тарпа, словно льва или мамонта, окружала некая аура благородства. Отличный парень, которого хорошо иметь в друзьях и с которым нежелательно ссориться; прост, силен как бык и заслуживает полного доверия.

— Его уже причастили?

— Не знаю, святой отец.

— Каким богам он молится?

— Не могу сказать, — ответил я, отогнав искушение съерничать. — Кстати говоря, причастие нам ни к чему. Он не собирается умирать, иначе бы мы тут не сидели.

Священник прочел то, что было написано на табличке в изголовье кровати.

— Я помолюсь за него, — проговорил он, слабо улыбнувшись. — От молитвы вреда не будет, тем более для живого. — И пошел дальше, к тем, кто нуждался в утешении, оставив меня гадать, не свалял ли я дурака.

Придя в себя, Плоскомордый подал голос далеко не сразу.

— Гаррет, — прохрипел он вдруг, — напомни мне, чтобы я впредь держался подальше от твоих баб.

Я пробурчал что-то себе под нос.

— В Кантарде меня прикончили наполовину, а вчера чуть не укокошили наверняка.

— Ну да… Какого дьявола ты приперся сюда? Если у тебя хватило сил добраться до города, почему ты не пришел ни к кому из знакомых?

— Гаррет, я здесь родился. Мне втемяшилось в башку, что я помираю и что отдавать концы надо там, где все начиналось. Честно говоря, я плохо соображал.

— То-то и оно, остолоп несчастный. Ладно, как бы то ни было, ты будешь жить, несмотря на все старания тех, кто тебя приласкал, и свои собственные. Тебе хватит сил, чтобы рассказать, что произошло?

— Да. — Он помрачнел.

— Ну и? Выкладывай.

— Она мертва, Гаррет! Ее убили. Я прикончил пятерых или шестерых, но их было слишком много. Меня обошли и набросились на нее… — Плоскомордый приподнялся, будто собираясь вскочить.

— Придержи его, Морли. Куда ты собрался, Тарп?

— Я должен отомстить. Еще ни разу в жизни я никого не подводил.

Дотс уложил его обратно на кровать легким движением ладони. Да, досталось Плоскомордому изрядно.

— Какая девушка, Гаррет! — В глазах Тарпа заблестели слезы. — Аппетитная, как сдобная булочка, шустрая, как мальчишка на побегушках… Как они могли ее убить?!

— Не знаю. Им явно не следовало этого делать. — Признаться, я догадывался, что Амиранда попала в беду, однако сердце упорно отказывалось верить.

— Я должен отомстить, Гаррет. — Тарп снова попытался встать.

— Ты должен поправиться, а об остальном я позабочусь. Мой должок побольше твоего. Давай выкладывай, а потом Морли заберет тебя отсюда и переправит, куда скажешь. Я же отправлюсь на охоту за головами.

Морли искоса поглядел на меня, но промолчал. Впрочем, говорить ничего и не требовалось.

— Морли Дотс, хватит корчить из себя «адвоката дьявола»! По-твоему, мне не стоит вмешиваться? Да ведь ты сам поступил бы точно так же, разве что постарался бы действовать не в открытую. Выкладывай, Тарп. Начинай сначала, с того момента, как ты впервые ее увидел.

Быть может, Плоскомордый и впрямь туповат, однако с памятью у него все в порядке: он замечает, что происходит вокруг, и запоминает подробности.

— Первый раз я увидел ее в заведении Морли. Она была с тобой. Я еще подумал, почему это всяким недомеркам вроде Морли Дотса или симпатичным подонкам вроде Гаррета всегда достается самое лучшее.

— Он вовсе не при смерти, — заметил я. — Извращенное чувство юмора — первый признак выздоровления. Подумать только, он назвал меня симпатичным! Забудь о том вечере, Тарп. Когда ты встретился с ней снова?

— Вчера днем. Она заявилась ко мне домой.

Амиранда сказала Тарпу, что я, дескать, рекомендовал его ей в качестве телохранителя. Она явно нервничала и выглядела испуганной, хотя утверждала, что опасаться нечего и что телохранителя нанимает просто на всякий случай. Плоскомордый согласился охранять девушку до тех пор, пока она не скажет, что больше не нуждается в его услугах. Ушла она, когда начали сгущаться сумерки, и вскоре вернулась в открытом экипаже.

— С собой у нее что-нибудь было?

— Сзади лежали какие-то саквояжи, вроде тех, какие женщины обычно набивают одеждой и украшениями. По — моему, она не собиралась возвращаться.

— Гмм… Она ничего не рассказывала?

Плоскомордый замялся, словно прикидывая, стоит ли говорить, но потом, видимо, решил, что я должен знать все.

— Куда едет, не упоминала, сказала только, что ей нужно кое с кем встретиться и что назад не вернется.

— Выходит, если бы с ней не было тебя, она бы попросту исчезла и все терялись бы в догадках, что случилось. — «Великие боги! Порой я сам поражаюсь собственной сообразительности».

— Ну да. Слушай, может, расскажешь за меня, а я пока подремлю?

— Не бурчи. Ответь-ка лучше на такой вопрос. Когда тебе заплатили и как?

— Всю сумму вперед. Иначе я не соглашаюсь… Но тут чуть было не сделал исключение. Она отдала мне все, что у нее было, но половины марки по-прежнему не хватило. Я сказал, что прощаю, и предложил ей оставить деньги у себя, но она отказалась — мол, не надо, все в порядке, а когда доберемся до места, я получу марку сверху за свое благородство…

— Да уж. Благородный рыцарь Плоскомордый Тарп. Ладно, продолжай.

Они выехали из города, когда стемнело, — Тарп верхом позади экипажа, в котором сидела Амиранда. Как обычно, Тарп предпочел избытку оружия физическую силу и выносливость. Я не стал спрашивать, не заметил ли он по дороге чего-либо подозрительного. Если бы заметил, наверняка бы сказал. Очутившись за воротами, экипаж неспешно покатил на север — никто не гнал, не петлял, то есть никак не привлекал внимания. Разговаривать они почти не разговаривали, поскольку Тарп ехал позади экипажа. Однако при свете луны, что сияла на чистом небе, ему бросилось в глаза, что Амиранда нервничает все сильнее. Впрочем, нервы нервами, а о лошадях она заботилась — несколько раз останавливала экипаж, давая животным передохнуть.