Пенкин мрачнел с каждым часом. Через 30 часов пути им встретился первый отряд кораблей Фарамонтов. Несмотря на малочисленность, корабли противника смело атаковали стадо Граберов. Именно стадо, потому, что каждый корабль шел сам по себе соблюдая единственное условие- не выходить из толпы. Не удивительно, что пять средних боевых кораблей противника за первые мгновения боя завалили три больших и один малый корабль флота Граберов. На втором заходе подбили еще пять боевых кораблей и один транспортный. Вот тут их хозяева, наконец-то, забеспокоились. Но это выразилось очень странным образом- поступившая команда окончательно сбила с толку- всем защищать транспортные корабли, вплоть до того, что закрывать их собой. А атака? По смыслу команды, «великий» Грабер-полководец, предлагал им закрывать своими телами транспортные корабли до тех пор, пока у противника не закончиться боезапас. Такого Дмитрий точно стерпеть не смог.
Пенкин рванул ручки управления. Старое корыто жалобно заскрипело от перегрузки. Через несколько мгновений его корабль уже заходил справа от группы обнаглевших от своей безнаказанности кораблей противника. Фарамонты даже снизили скорость до самой малой, что бы лучше целиться в корабли, выставившие как в тире свои борта.
Наглый маневр в очередной раз принес хороший результат. Даже предельно экономя боекомплект, Пенкин сумел подбить один едва двигавшийся корабль, а оставшиеся рванули в рассыпную как воробьи. Помня старую добрую поговорку про двух зайцев, Дмитрий сел на хвост ближайшему кораблю и начал преследование, выжимая из своего корыта все 200 % мощности, хотя и прекрасно понимал, что такая гонка вряд ли закончится чем-то хорошим, но, азарт гнал вперед. Тут его и «выручил» еще один корабль противника, решивший спасти боевого товарища, для чего начал заходить ссади. Для Дмитрия это послужило самым настоящим подарком, так как он уже понял, что убегающего противника точно не догнать.
Совершив кувырок на 180 градусов, Пенкин пошел в лобовую. О, это чудесное мгновение лобовой атаки! Нервы сжаты в пружину, мозг спокоен и расчетлив. Никакой злости! Злость губит. Только расчет и еще раз расчет. Погибает тот, кто не выдержал напряжения атаки, или. сразу оба.
Противник первоначально даже не понял во что он «вляпался», и упустил те не долгие мгновения, когда еще мог выйти из боя и попытаться спастись бегством.
Пенкин, не снижал скорости, что- бы не дать командиру корабля противника возможность собраться с мыслями. И вот тот самый миг! Два корабля сближались друг с другом на скорости близкой к скорости звука. До встречи пять, четыре, три, две секунды. И тут только враг все понял. Корабль противника начал резко снижать скорость, тем самым предоставляя сопернику возможность лучше прицелиться если он отвернет. И враг, отвернул, подставляя для расправы брюхо. Тут размеры корабля сыграли свою положительную роль. В такое брюхо Дмитрий никогда бы не промахнулся. Два сгустка энергии впились в корпус корабля. Больше этот противник не интересовал.
Пенкин огляделся и резко развернул корабль, отыскивая новую цель. Приборы показывали, что три корабля Ферамонтов улепетываю в разные стороны на предельной скорости. Флот Граберов, сбившийся было в кучу, опять продолжил движение.
Пенкин хотел красиво вернуться в строй и заложил вираж с одновременным увеличением мощности. Вот тут старое железо и подвело. В первом двигателе, что-то грохнуло, и он замолк. Работающий на предельной мощности второй двигатель крутанул машину вокруг своей оси. Дмитрий выключил исправный двигатель, но корабль еще почти час крутило.
Только с очень большим трудом Пенкину удалось, переводя рабочий двигатель в разные режимы, остановить хаотичное вращение корабля. Он откинулся на спинку кресла и перевел дух. Второй пилот находился в состоянии беременной амебы и не шевелился.
Дмитрий проверил запас энергии. Остался один спаренный выстрел. Топливо в норме. Датчик первого двигателя указывал на то, что полетела ось. Хреново. Ремонт, тем более в космосе, невозможен, только замена на базе. Датчик второго двигателя показывал смешение оси до предельно допустимого показателя. В принципе, работать может, а может и накрыться сразу, как только его запустишь.
Дмитрий задумался. Идти крейсерской скоростью с эскадрой, он не мог, да и боеприпасы практически на нуле. В этой ситуации оставалось одно- попытаться возвратиться на базу. Об этом он и доложил командиру группы, и тот, после не продолжительной паузы, дал такое разрешение.
Пенкин поморщился. Дмитрий не понял почему с ним опять разговаривали сквозь зубы после того как он фактически спас эскадру от провала задания. Пять средних кораблей противника при благоприятных условиях, а они из-за инертности командования и экипажей судов явно имели место, могли уничтожить до половины флота Граберов. То, что вражеские корабли вылетели на задание с полным боекомплектом, как то у Дмитрия сомнения не вызывало.
Плюнув на условности, Пенкин попытался нащупать способ управления своим корытом на одном двигателе. Получилось не сразу, но потом, он смог подобрать оптимальный режим работы двигателя и направился в сторону базы. Помощь Дмитрий не вызывал и не собирался этого делать. Почему то он не сомневался, что в этой ситуации его начальники просто-напросто активируют капсулы экипажа. Для него это не страшно, но ведь могут и проверить результат. А это однозначный провал. Сопротивляться нечем и не на чем. Поэтому, матерясь каждые десять секунд, когда он запускал двигатель, Дмитрий двинулся домой.
Корабль находился в пути уже больше 12 часов, и Пенкин почувствовал, что очень устал и буквально вырубается. Второго пилота Дмитрий решил не допускать до такого виртуозного занятия как рывками запускать еле живой двигатель. По этому, грозно рявкнул на напарника, что бы тот и не думал, что-либо делать, а только наблюдал обстановку вокруг, и отрубился.
Проснулся Пенкин посвежевшим и полным уверенности, что за ближайшие пару суток они все-таки доберутся домой. Второй пилот бессовестно дрых, завалившись набок и уткнувшись лбом в обшивку кабины. Дмитрий очень проголодался и поэтому отложил взбучку подчиненного до послеобеденного времени.
Он съел тюбик с бульоном, три кубика и «шлифанул» все это двумя кружками мятного чая.
Пообедав, Пенкин решил немного переварить еду, а только затем приступить к следующей части их маразматического полета. Поблаженствовав минут десять и окончательно проснувшись, ткнул напарника кулаком в бок.
— Кисинтин! Собака ты драная и ленивая! Вставай поскудник и объясни мне, что тебе поручали! Если тебе все равно, живой ты или дохлый, то мне категорически нет!
