У Тома загорелись глаза.
— Это весьма выгодный бизнес! — заявил он. — Я телеграфирую об этом шефу-редактору в Лос-Анджелес. Пусть пришлет мне моего Билла с видеокамерой. Надеюсь, нас примут в экспедицию?
— Я не знаю, — признался Сеня. — Танела добилась, а я, конечно, вместе с нею. Не отпускать же ее одну!
— Так и мы с вами. Сейчас мисс Танела расскажет о своем приключении, а я, с ее позволения, включу магнитофон.
— Право, не знаю. Я страшно испугалась, но еще больше разозлилась. Может быть, это и спасло меня.
— Пожалуйста, во всех ничтожных подробностях. Журналист поставил на стол перед Танелой маленькую коробочку, сказав:
— Это, конечно, крупнее обычного подслушивающего устройства. Но качество записи лучше.
Танела стала рассказывать, а мужчины не спускали с нее внимательных глаз.
Галя вошла с подносом, на котором стояла заветная бутылка коньяка и лежал нарезанный ломтиками лимон.
Но этого не потребовалось. Оказывается, Том из боязни запоя не пил, в чем простодушно признался. А Сеня был не в счет.
Участники предстоящей экспедиции собрались в Петергофе, в русском переводе «Петродворце», на Библиотечной улице в доме № 2, где приютилось Общество криптозоологии.
Танела познакомилась с вернувшимися с Памира бородатым зоологом Алексеем Федоровичем Болотовым и его спутниками: киргизским охотником Чингизом Казаевым и бывшим пограничником Алешей Крюковым. Им не удалось захватить йетти в горах, о чем они подробно рассказали не только Танеле и Сене, но и американским журналистам, примкнувшим к экспедиции, Тому Гри и Биллу Стрему, срочно прилетевшему из Калифорнии.
Начальник готовящейся экспедиции криптозоолог Владимир Алексеевич Сафронов задерживался в Ленинграде, в университете, и непоседливая Танела предложила американцам посмотреть петергофские фонтаны. Те с охотой согласились.
Первый снег, который был так нужен экспедиции для обнаружения следов «человека пещерного», уже выпал на севере Ленинградской области. А здесь туристский сезон еще не кончился. И Танела могла показать фонтаны, хоть и не во всем блеске (некоторые уже начали ремонтировать), но наряженные в кринолины дамы из прошлого в сопровождении кавалеров в париках и камзолах еще разгуливали по аллеям. Билл, за годы превратившийся из атлета в толстяка, усердно снимал их видеокамерой.
Танела лукаво затащила своих гостей под «грибок», и вдруг по всей его окружности полилась сверху вода, прозрачной стеной отрезав находящихся под «грибком» от аллеи парка.
Том хмурился, а Билл хохотал. Танела с визгом проскочила сквозь водяную стену, и американцы пробежали вслед за нею под струей воды, стряхивая потом ее со своих костюмов.
Сеня наблюдал эту картину со стороны, не поддавшись озорству Танелы.
К вечеру вернулись на Библиотечную улицу, где произошло знакомство с криптозоологом Сафроновым.
Владимир Алексеевич с явным неудовольствием узнал, что с ними отправятся еще и два американских репортера.
Солидно и веско разъяснил он своим спутникам высокие цели экспедиции, заявив, что ради большего они не должны останавливаться перед малыми потерями. Поэтому они берут с собой опытного охотника. Любой ценой надо добыть доказательство существования снежного человека, чтобы спасти весь этот вид, вытесняемый из экологических ниш цивилизацией. Требуется экземпляр этого животного, живого или дохлого, его шкура, скелет, череп…
Тут Танела не выдержала и вмешалась:
— Не напоминает ли это те черепа, которые раскапывают то и дело из захоронений, преступно вскрытых тоже ради «высоких» целей?
— Я просил бы обойтись без неуместных аналогий! — вскипел Сафронов.
Закончив наставления, начальник экспедиции попросил Танелу задержаться.
— Я думаю, что ваше кавказское приключение, — начал он, когда они остались одни, — не дает вам право судить о том, что было и что будет.
— К вашему сведению, я — бабушка. Но за свои устремления прозвана будушкой. Кажется, у вас тоже есть внуки, и вас вполне можно прозвать бедушкой.
Сафронов сдержался.
— Чтобы не оказаться нам всем бедушками, надо видеть, куда тянут нашу страну, под видом «демократии», авантюристы, пляшущие под чужую дудку, стремясь возродить капитализм и гоняясь за черепами «невинных жертв» правосудия.
— Вернуть капитализм? Да неужели вы не понимаете, Владимир Алексеевич, что жизнь развивается не по плоской окружности, а как бы в трех измерениях — по спирали. И каждый ее новый виток выше предыдущего? Так что не капитализм нас ждет впереди. Что-то иное.
— Полно, полно, мы с вами не депутаты какие-нибудь, чтобы красоваться перед микрофонами. Спираль! Спираль — это пружина. Она и ударит кого следует, распрямляясь.
— Кого же?
— Да хотя бы тех, кто вчера отыскивал на горе Арарат Ноев ковчег, якобы увиденный с самолета, а интересовались больше не его мифическими «псевдоостанками», а хорошим обзором с горы советской территории, когда спутников-шпионов еще не было. А теперь вот ищут вместе с нами снежного человека, чтобы углубиться, быть может, в закрытые для иностранцев места.
— Вы весь в прошлом, уважаемый криптозоолог. И лучше бы вам сидеть в Палеонтологическом музее рядом с останками ящеров, коль скоро вы так тяготеете к костям и черепам.
Сафронов вышел из себя. Танела перешла все допустимые границы. Они начали говорить так громко, что очкарик Сеня вошел к ним, столкнувшись с разъяренной, выходящей вон Танелой.
Сеня остался, поняв, что надо спасать положение, и намекнул Владимиру Алексеевичу на своего отца, имевшего немалый вес в Академии наук СССР. Посоветовал не портить отношения с американцами или Танелой, взявшей их под опеку.
— Она такая, — закончил он. — Она и примата будет защищать.
И Танела, почти уверенная, что Сафронов отчислит ее, осталась в экспедиции.
Немало километров по лесам Ленинградской области прошли искатели снежного человека.
Многочисленные сообщения о встречах с необыкновенным существом оказывались неподтвержденными. В деревнях и былых старообрядческих скитах, ютившихся в лесной глуши, люди неохотно говорили: «Бродит тут крестная и нечистая сила, орет, детей пугает, проваливается сквозь землю — и нет никого».
Начинала сказываться усталость. На высоте были «памирцы» во главе с пышнобородым Болотовым. И, конечно, Танела, вечно забегавшая вперед, выбирая место привала. Она же взяла на себя и обязанности повара. Хуже всего было американцам, привыкшим к автомобилю, а не к пешему хождению. В особенности, страдал Билл Стрем, былой атлет, а ныне толстяк. Несмотря на похолодание и приближение к полосе первого снега, он то и дело вытирал платком мокрое лицо, таща на себе «приросшую» к нему видеокамеру.
