- Переключи трансмиссию. Мы провели в полете полдня и довольно устали. Будь любезен, закажи что-нибудь поесть.
При упоминании о еде Дайон вспомнил, что и сам голоден. Он пил слишком много, но не мог вспомнить, когда ел в последний раз. Подойдя к вакуумному люку, он заговорил в приемное устройство:
- Приборы на три персоны. Авокадо, фаршированные креветками, мексиканская клубника с коньяком, чеширский сыр, датское масло, финский хрустящий хлебец. Напитки: два литра розового вина, пол-литра хеннеси, черный кофе, сливки, сахар. Через десять минут. Все.
- О, Стоупс! - воскликнула Джуно с восхищением. - Этот человек создает поэмы и в области гастрономии.
В порыве чувств она обняла его.
- Не трожь меня, корова, - огрызнулся Дайон. - Ведь последний ужин того стоит, не правда ли?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я хочу этим сказать, что жизнь очень часто бывает короче, чем мы думаем, и никто не может извлечь квадратный корень из завтрашнего дня.
Джуно снова стала наливаться гневом.
- Кто или что сделало яичницу из твоих транзисторов, юнец? Ты как медведь с испорченным усилителем. Если ищешь драки, ты ее получишь.
- Но не на глазах у ребенка, - ответил Дайон сухо. - Кто знает, какое неизгладимое впечатление это может произвести на ее пока еще непорочное чрево. - Он повернулся к Сильфиде: - Полагаю, это будет твой первый ребенок?
- Да.
- И тебе не хотелось бы оставить младенца себе? Она беспомощно посмотрела на него:
- Что бы я делала с ребенком?
- Ах да. Подходящий комментарий к нашему прекрасному времени. - Он бросил взгляд на Джуно: - Где это дитя будет жить, спать и испытывать опустошительную страсть? Или ты еще не решила? Эта квартирка вряд ли достаточно велика для menage a trois. [Любовь втроем (фр)]
- Я решила, - быстро ответила Джуно. - Для начала у Сильфиды будет собственная комната на двадцать третьем этаже. Потом посмотрим.
- Когда не останется сомнений, что плод зреет на дереве, - добавил Дайон.
Дальнейшая словесная баталия была прервана прибытием еды.
За едой Дайон узнал о Сильфиде немного больше. Ей исполнилось двадцать три, и никто не предъявлял на нее прав. Ее мать - возможно, живая до сих пор - была инфрой - наполовину англичанкой, наполовину немкой, а отец сквайром-англичанином. Доминанта, заплатившая за ее зачатие, не дожила до того времени, когда могла бы получать проценты с вложенного капитала. Она погибла, проводя исследования синтетических вирусов. Поэтому Сильфида существовала на обычное государственное сиротское пособие, пока не достигла возраста восемнадцати лет. После этого она была домработницей у высокопоставленных доминант и занималась случайно проституцией с преуспевающими сквайрами, жаждавшими отдыха от своих хищных партнерш, а также эпизодически выступала в качестве певички в барах, клубах, пивных и борделях.
Сильфида уже успела устать от такой жизни - вот почему, возможно, она была готова начать карьеру профессионально беременной.
- Не кажется ли тебе, что подгнило что-то в государстве датском? спросил Дайон, выслушав ее рассказ.
- Простите, я не понимаю.
- Как, впрочем, и он сам, - сказала Джуно едко. - Я должна предупредить тебя, Сильфида. Если ему дать хоть три десятых шанса, Дайон до смерти замучает тебя своими подколками. Это воплощенный атавизм. А этот его способ бить себя кулаком в грудь! Если он будет доставлять слишком много беспокойства, скажи мне, и я с ним разберусь.
Дайон проигнорировал ее.
- Я хочу сказать, что этот мир - безумное место, где бабы наподобие Джуно набиты деньгами и властью, в то время как ты и тебе подобные могут получить от жизни ничтожную мелочь, только если они наполнены детьми.
- "Но доми Джуно - это доминанта", - непонимающе запротестовала Сильфида.
- Доми Джуно - это доминанта, - передразнил ее Дайон. - Какая светлая мысль! Дерево это дерево это дерево. Но каким чертом это касается нас? Не могли же они выбить из тебя все разумные мысли, дитя. Что-то же должно было остаться у тебя между ушей, или все сконцентрировалось между ног?
Сильфида залилась рыданиями.
Джуно подняла бутылку хеннеси:
- Займись лучше этим, плейбой. Еще одно извержение антиобщественной риторики, и я спущу тебя с балкона.
Неожиданно Дайон почувствовал себя пристыженным.
- Сильфида, - сказал он мягко, - вытри слезы. Джуно права. По статистике однажды она должна была оказаться права, и это случилось сейчас. Я психованный, потерпевший во всем неудачу карлик, и я смиренно прошу твоего прощения. Ты пролетела сотни миль для того, чтобы тебе наполнили чрево, а не для того, чтобы открыли глаза. Я полон раскаяния, не говоря уже об угрызениях совести.
Не обращая внимания на Сильфиду, Джуно озабоченно посмотрела на Дайона:
- Что случилось? Что-то происходит! Что бы это ни было, но я вижу, как становится все хуже и хуже.
- Ничего, - сказал он неубедительно, - я призрак привидения, вот и все. Простите меня, дети, я не ведаю, что творю.
Он взял у Джуно бутылку хеннеси и налил себе изрядную порцию. Потом одним глотком выпил все и поднялся.
- Полночь монументально маячит перед нами, - объявил он загадочно, - и я должен ненадолго покинуть вас, дорогие подруги. Я должен посовещаться с тем, чьи пальцы наинежнейшим образом ласкают маленькую красную кнопку. Несомненно, вы воспользуетесь моим кратким отсутствием, чтобы решить, чья именно постель должна быть осчастливлена этой ночью. - Он посмотрел на Джуно пронизывающим взглядом. - Руководствуясь исключительно интересами будущего, я советую, чтобы выбор пал на Сильфиду.
10
Приговоренный неплохо позавтракал, весело думал Дайон, шагая свежим ноябрьским утром, чтобы получить атомную гранату, которой предназначалось поднять на воздух всю британскую законодательную власть. По такому случаю он позволил себе съесть пару устриц и запить их бутылкой шампанского, но, несмотря на это, чувствовал себя довольно усталым. Всю прошедшую ночь он провел с Сильфидой в ее квартире на двадцать третьем этаже.
Поскольку она была незнакомкой, да к тому же инфрой, он занимался с ней любовью неоднократно и с большим пылом. Его энтузиазм не надо было стимулировать. Сильфида была, на свой необычный манер, весьма притягательна. Кроме того, она прекрасно знала, что и как надо делать ногами, руками, грудью и языком. Что сильно облегчало дело: если уж ты собираешься танцевать, то, конечно, не должен делать это плохо.
Но не одна лишь эротика заставила Дайона побить все свои рекорды. И не отчаянная необходимость угодить Джуно - но шепот смерти, звучавший у него в голове. Он считал весьма вероятным, что погибнет - если не от кнопки Леандера, то от атомного взрыва, если не от взрыва, то от лазерных лучей разъяренных офицеров порядка. И хотя эта перспектива не слишком его ужасала и не была ему совершенно неприятна, в ней ощущалось беспокоящее ледяное дыхание смерти. Особенно после того, как он пришел к заключению, что уже исчерпал свою квоту воскрешений.
