— Ты раздумывал о политических проблемах?
— О представительстве, хочешь сказать? Мне нет никакого дела до междоусобной грызни, до всяческих фракций, партий и тому подобного. И как математик я не могу постичь смысл этой головоломки.
— А мне — так все совершенно ясно, — сказал Юго с легким, но отчетливо заметным раздражением в голосе. — Далити слишком долго оставались не у дел, не получали того, что причитается им по праву.
— Потому что у них право голоса только по одному сектору?
— Да! А нас в одном только Дали — четыреста миллионов!
— А в других местах — гораздо больше?..
— Чертовски верно сказано! В среднем по Трентору далити представлены в правительстве только на ноль целых шестьдесят восемь сотых по сравнению со всеми прочими.
— А если рассчитывать по всей Галактике…
— Выходит та же самая чертовщина! Да, конечно, у нас есть своя собственная Зона, но мы отрезаны от всего, кроме Малого Совета.
Едва речь заходила о дискриминации Дали, Юго моментально превращался из приятного и веселого спутника в мрачного жалобщика и спорщика. А Гэри не хотелось, чтобы прогулка прошла в спорах и пререканиях.
— Со статистикой нужно обращаться очень осторожно, Юго, — сказал он. — Вспомни хотя бы классическую шутку о трех статистиках, которые охотились на уток.
— Что за шутка? И что за охота?
— Утки — это водоплавающие птицы, они водятся на некоторых планетах. Так вот, на охоте один статистик выстрелил — и попал на метр выше утки. Второй выстрелил — и попал на метр ниже. А третий радостно заорал: «Мы в нее попали!»
Юго рассмеялся, но не слишком искренне. А Гэри старался следовать совету Дорс — обходиться с людьми, больше полагаясь на юмор, чем на логику и убеждение. По словам Императора, после достопамятного разговора с Ламерком общественное мнение и даже Верховный Совет склонились на сторону Селдона.
Но сама Дорс, как видно, была невосприимчива ни к шуткам, ни к логике. После ее выходки с ферритовыми блоками в семейных отношениях появилась заметная напряженность. Именно поэтому Гэри так охотно принял предложение Юго провести день за пределами Университета. Дорс не могла пойти с ними, потому что у нее в этот день было еще два занятия со студентами. Она поворчала, конечно, но все же согласилась, что имперские гвардейцы в случае чего сумеют защитить Гэри от опасности. Если, конечно, он не вздумает вытворить какую-нибудь «глупость».
А Юго не унимался:
— Ну, ладно. Но согласись, что законодательство — тоже против нас.
— На сегодня Дали — самый крупный сектор. Подожди немного — и увидишь, что со временем все наладится.
— Ничего не выйдет! Нас со всех сторон ограничивают запретами.
Гэри терпеть не мог логики политических требований, которые всегда, так или иначе, замыкались в круг, — а потому он попытался воззвать к математической стороне натуры Юго.
— Все законодательные процедуры крайне уязвимы в вопросах контроля над запретами — разве не так? Предположим, в суде заседает одиннадцать присяжных. В таком случае объединенная группа из шести человек получает полный контроль над практически всеми решениями суда. Эти шестеро могут тайно встретиться и договориться о совместных действиях — так, чтобы решения соответствовали пожеланиям каждого из них, шестерых. А потом они выступят как единый блок, и их мнение автоматически станет мнением всех одиннадцати судей.
Юго в раздражении скривил губы.
— Одиннадцать судей Верховного Трибунала — ты их имеешь в виду?
— Вовсе не обязательно. Это общая закономерность. Она соблюдается и при меньшем числе выборки. К примеру, предположим, что четверо членов Верховного Трибунала тайно встретились и уговорились действовать заодно. Так вот, эти четверо могут выступить как единый блок в обычном «заговоре шестерых» — и опять-таки этот блок определит решение всех одиннадцати.
— Проклятье! Дело куда хуже, чем я думал! — мрачно сказал Юго.
— Я считаю, что любое ограниченное число представителей власти в принципе подвержено коррупции. Это общая закономерность, которая соблюдается при любом представительстве.
Юго кивнул и принялся, к огромному неудовольствию Гэри, перечислять обиды и унижения, которые пришлось претерпеть далити от высоких чинов в Трибунале, в обоих Советах — Верховном и Малом, в Совете Директоров…
Нескончаемые и неизбежные издержки любой руководящей должности. Выслушивать все — скука смертная!
Гэри заметил, что его собственный образ мыслей гораздо живее лихорадочных подсчетов Юго, но при этом и гораздо спокойнее коварного интриганства Ламерка. И как, интересно, можно надеяться, что он, Селдон, справится с работой премьер-министра? Неужели Император этого не понимает?
Гэри придал лицу привычное выражение вежливого интереса, а сам полностью отдался созерцанию стенных экранов. Их платформа все еще неслась вниз по величественному изгибу гравитационного тоннеля.
Эта часть тоннеля как нельзя лучше соответствовала своему названию. Собственно, большая часть дальних маршрутов на Тренторе проходила не на поверхности планеты, а в ее толще. Гравиплатформа стремительно летела вперед и вниз, исключительно под действием гравитации, а магнитные поля примерно в палец толщиной удерживали платформу от столкновения со стенами тоннеля. Они падали в вакууме, в кромешной темноте, поэтому в стенах платформы не было никаких окон. А видеоизображения на стенных экранах успокаивали любые страхи, которые могло вызвать падение.
Высокоразвитые технологии — тщательно отрегулированные, простые в применении и обслуживании, надежные. Если можно так сказать — классические: результат так же предсказуем, как, например, удар молотка, и так же очевиден, как, скажем, трехмерное видео. Пользователи обучены применению этих технологий, технологии отработаны до тонкостей.
Мимо промелькнул лесной массив. На Тренторе многие жили в окружении лесов, гор и облаков, как давным-давно жили все люди. Только эти леса и горы были не настоящие. Гэри вдруг подумалось: «Да мы же сейчас — самые настоящие дикари!» Люди опутали Трентор лабиринтом подземных тоннелей — а всякому, кто путешествует по этим тоннелям, кажется, что он гуляет в парке. Технологии вступают в дело только тогда, когда возникает нужда в грубой силе, — и к ним обращаются, словно к волшебным духам.
— Слушай, ничего, если я отключу эту ерунду? — Вопрос Юго пробился сквозь призрачную дымку раздумий, окутавшую Гэри.
— Ты о деревьях?
— Ну да, панораму отключу, а?
Гэри кивнул, Юго без малейшего сожаления — скорее наоборот — щелкнул выключателем, и видеоэкраны погасли. Большинство тренториан испытывали страх перед большими открытыми пространствами, настолько сильный, что они чувствовали себя неуютно, даже просто видя изображение открытых просторов.
