Пятый этаж — путешествие во времени. С учетом всех прелестей четвертого этажа — в любом варианте истории. Выходи, куда хочешь, делай, что хочешь. Если очень постараешься, наследишь в истории, — окажешься в другом варианте. И никаких хроноклазмов, никакой охоты за собственным прадедушкой, как в книгах и в кино. Дешево и сердито.
Шестой этаж. Дверь на другие планеты. Далекие или из параллельных перпендикулярных миров? Рута не знала. Не знал пока и я. Если учитывать багаж предыдущих этажей, то голове было от чего закружиться: иные миры, иные времена, иные истории. Только сверхчеловеческий разум мог найти дорогу в этом лабиринте.
Но седьмой этаж… Вот где жили истинные хозяева. Не Дома, нет. Хозяева Вселенной, бесконечно-мерной Вселенной, в центре которой стояло неприметное серое здание. И все мы: люди, народы, цивилизации, планеты могли оказаться плодами их воображения. Жильцы седьмого этажа создавали миры. Как самые настоящие боги. Им было достаточно придумать и продумать в деталях мир — и, пожалуйста, выходи, пользуйся. Я, Рута, отец, Седой, Кардинал, прохожие на улице — кто нас придумал? Стоим ли мы чего-нибудь сами по себе, или чей-то вымысел нас питает? Страшные мысли… Из них следовала головоломка: Вселенную, в которой существует Дом, придумал кто-то, живущий на седьмом этаже. То есть придумал сам себя, но как? Вечный вопрос о курице и яйце, что было раньше?
Мрачные мысли не терзали меня особенно долго. Я получил прививку от подобных потрясений, когда размышлял о хрупкости бытия у колонн Казанского собора. Существование одного мира не мешает существованию другого. Пусть кто-то с седьмого этажа начитается «Анны Карениной» и живет в мире, созданном Толстым. Пусть любитель древней дальневосточной литературы воплотит мир, где среди людей живут духи и оборотни. Пусть даже кто-нибудь напишет роман, где я — главное действующее лицо. Но этот «кто-то» не властен над моей волей! И в гостях у Анны Карениной, и в романе про самого себя — только я хозяин своих поступков.
Я вышел из душа в прекрасном настроении. Планы были самые разнообразные. Например: набрать петербургских городских пейзажей начала прошлого века, подняться на пятый этаж и попытаться навестить Александра Сергеевича Пушкина. Пусть это авантюра, но попытка не пытка. Подчинился же мне четвертый этаж, может, и пятый подчинится. О чем я буду говорить с Пушкиным? А может, и не буду я с ним говорить. Может, он в Болдино окажется или в Михайловском. Я ведь не умею во времени ориентироваться. Короче говоря, разберемся.
Я вошел в комнату и обмер. У письменного стола с бумагами стоял карлик и что-то искал. Или не искал, а подкладывал. Неважно, что он делал, но рожа у него!..
Увидев меня, карлик кинулся к стенке, толкнул ее. Открылась потайная дверь. Я бросился следом, несмотря на свой комичный (махровый халат и тапочки) вид. Главное, не дать ему закрыть дверь! С этой задачей я справлялся успешно. Мы проскочили несколько комнат, между нами было не больше двух метров, но ухватить эту тварь… Никак. Комнаты сменились грязными лестницами, потом пошли извилистые коридоры казенного вида. Левая тапочка повисла на большом пальце, но я сумел ногой перехватить ее в полете. Карлик бежал, семеня короткими кривыми ножками. Мой шаг — три его шага. Еще несколько комнат…
Погоня кончилась неожиданно. Нырнув вслед за карликом в очередную дверь, я не нашел за ней того, за кем гнался. Зато «не карликов» там было в избытке. По периметру вдоль стен плечом к плечу стояли крепкие молодые ребята. «Живая изгородь» мгновенно сомкнулась за моей спиной, отрезав доступ к двери. В центре комнаты за столом сидел молодой человек типично бюрократического вида: аккуратная короткая стрижка, темно-серый костюм-тройка, светлая рубашка, галстук, на столе лежала тонкая папка.
— С легким паром! — сказал хозяин кабинета, дав мне отдышаться.
То ли от погони, то ли от беспокойства я взмок так, что мне впору было обратно в душ. Добегался…
— Наивный ты парень, Серега, — продолжал «молодой бюрократ», — кто же так за миражами гоняется? Неужели не разглядел, что лилипут киношный?
Я буркнул что-то нечленораздельное.
— Давай знакомиться. Тебя мы знаем, Сергей Кононов. А ты нас?
— Не знаю.
— Я — племянник Кардинала и его первый помощник.
Мое сердце скатилось в желудок, но не задержалось, а проследовало к пяткам. Если я когда-то влип в жизни, то это именно сейчас.
— Да не пугайся ты так! — помощник Кардинала разглядел ужас в моих глазах. — Мы не собираемся с тобой ссориться, наоборот, хотим подружиться. А эти ребята у стен — для страховки. Иначе ты ведь до конца не дослушаешь, вообразишь потайную дверь и сбежишь. Ведь сбежал бы?
Я пожал плечами. Разговор (с моей стороны) не клеился. Вполне хватало жестов.
— Мне не понятен один момент в твоей биографии, Сергей. Ты рожден для жизни сверхчеловека. Для тебя нет ничего недоступного в этом мире. Никого из обитателей третьего этажа не трогают житейские проблемы. Почему ты полез в наши дела? Отвечай.
— Телевизор, газеты… Не нравится мне весь этот мусульманский терроризм. — Я старался запутать след, увести его от отца.
— Врешь ты все. По телевизору про Кардинала ничего сказано не было. А тебя даже на место его прогулок вывели.
Я вспомнил слова: «Мертвым не больно». Попробую свалить все на Атланта. Пусть добрый старичок, даже находясь на том свете, сделает хорошее дело. И я стал вдохновенно врать, как Атлант втянул меня в борьбу с Кардиналом. Концовка этой истории была пересказана почти без вранья: месть мафии, чьих людей я втянул в слежку, смерть Атланта. Племянник Кардинала слушал не перебивая.
— Сделаем вид, что ты говоришь правду, — резюмировал он. — Но ты хоть понимаешь, что полез не в свое дело?
Я пожал плечами.
— Вот посоветовал бы тебе Атлант с колумбийской наркомафией бороться, ты бы полез? Нет. Хотя от наркотиков вред, а от истинной веры только польза. Мудрые законы, проверенные временем, запрет на дурные привычки…
Я не был готов к антирелигиозной дискуссии. Особенно в такой обстановке. Даже заключенным на допросе разрешают присесть. Я приготовился согласиться с чем угодно, но моему собеседнику нужно было не это. Такое впечатление, что он сдавал экзамен по ораторскому искусству. Даже слушая его речь через слово, я узнал всю историю ислама, понял, что мусульманская культура — самая передовая в мире и что Россия не приняла ислам лишь в результате недоразумения. Задача Кардинала и его организации — исправить эту ошибку. Ведь беды России в том, что восточная страна пытается идти по западному пути. А вот примет ислам, тогда все станет в порядке.
