Впрочем, пристальный взгляд Хаттори утратил прежнюю серьезность.
— Шиба-сан.
Разумеется, Хаттори, обращался к Миюки.
— Независимо от ситуации, волшебник должен рассуждать спокойно и логично. Личные предубеждения неизбежны для обычного человека, но они не должны влиять на ход суждений того, кто стремится стать волшебником — пожалуйста, помните это.
В этом предостережении не было доброты. Он, вероятно, просто выступал в роли великолепного «Сэмпая», который, не смотря на свою самоуверенность, заботился о более молодом ученике первого потока. Но Тацуя знал, что при таких обстоятельствах, подобная манера речи вызовет противоположный эффект, а так же то, что Миюки затаит обиду на Хаттори.
И, конечно же, Миюки еще больше разозлилась.
— Простите меня за мои слова, но мой взгляд не затуманен. Если Онии-сама будет использовать больше своей силы...
— Миюки.
Тацуя вытянул руку перед Миюки, которая уже не сдерживала себя.
С испуганным лицом, выражающим смущение и сожаление, Миюки закрыла рот и опустила голову от стыда.
Остановив слова Миюки взмахом руки, Тацуя подошел к Хаттори.
Миюки сказала слишком много. Она чуть было не сказала то, чего не следовало говорить. Однако именно Хаттори заставил Миюки произнести лишние слова — Тацуя вовсе не собирался возлагать всю вину на Миюки.
— Вице-президент Хаттори, почему бы нам не провести учебный бой?
— ...Что?
Окружающие были поражены его словами настолько, что никто не отважился вмешаться, Хаттори остался в одиночестве.
Маюми, как и Мари, смотрела на них двоих в изумлении, остолбенев от столь неожиданного и смелого вызова.
Под пристальным взглядом окружающих Хаттори задрожал.
— Не будь таким самоуверенным, выскочка!
Короткий вскрик послышался от Азусы.
Остальные трое, как и ожидалось от старшеклассников, оставались спокойными.
А затем едва заметная кривая усмешка исказила озабоченное лицо оскорбленного старшеклассника.
— Что тут смешного?
— Волшебник должен оставаться спокойным, не так ли?
— Ха!
Получив собственные слова обратно в качестве насмешки, Хаттори задохнулся от возмущения.
Тацуя не останавливался на достигнутом. Не хотел останавливаться.
— Кроме всего прочего, я думаю, что мастерство бойца можно оценить только в поединке. Не то, чтобы я очень хотел стать членом дисциплинарного комитета, но... если это необходимо для доказательства того, что моя сестра права, то ничего не поделаешь.
Казалось, что последнюю фразу он пробормотал про себя.
Для Хаттори всё это напоминало вызов на дуэль.
— ...Хорошо. Я преподам тебе урок хороших манер.
Его голос не выдал его гнев. Напротив: именно то, что он контролировал свой тон, указывало на глубину его ярости.
Без малейшей задержки, Маюми провозгласила:
— Как президент школьного совета, я разрешаю проведение учебного боя между Хаттори Гёбу, второй год обучения, класс B, и Тацуей Шибой, первый год обучения, класс E.
— На основании заявления президента, как председатель дисциплинарного комитета, я признаю, что поединок между вами двумя есть разрешенная внеучебная деятельность, с соблюдением всех школьных правил.
— Поединок начнется через полчаса, в третьей комнате для практических занятий, матч пройдет в формате дуэли, и я разрешаю использование CAD обеими сторонами.
Эта мера была необходима, чтобы поединок не превратился в банальную драку, ведь насилие запрещено школьными правилами.
Торжественные объявления Маюми и Мари были произнесены беспечными голосами, но вот Азуса начала вводить данные в терминал с очень недовольным видом.
◊ ◊ ◊
— Всего лишь третий день учебы, а мой секрет уже раскрыт...
Получив CAD в обмен на разрешительное письмо, скрепленное печатью президента школьного совета (даже сегодня такого рода вещи заверяются в письменном виде), Тацуя стоял и ворчал перед дверью третьей комнаты практики; в это время сразу за его спиной послышался дрожащий от слез голос.
— Мне очень жаль...
— Ты не должна извиняться.
— Но, Онии-сама, это же моя вина, я снова создаю тебе проблемы...
Обернувшись и отступив на полшага, Тацуя положил руку на голову своей маленькой сестренке.
Миюки дрожала, ее глаза были опущены. Но, почувствовав нежное поглаживание по голове, она робко подняла взгляд.
Слезы всё ещё угрожали пролиться ручьем из её глаз.
— Я уже говорил тебе это во время церемонии поступления, верно? Я всегда чувствую, что ты меня спасаешь, когда переживаешь за меня, я не могу рассердиться сам... Не надо извинений. Сейчас самое время сказать что-то более подходящее.
— Да, конечно... Пожалуйста, сделай все возможное.
Вытирая слезы пальцем, Миюки улыбнулась, и Тацуя тоже улыбнулся в ответ, кивнул и открыл дверь в комнату практики.
— Это поразительно.
Эти слова были сказаны у порога, как только дверь открылась.
— Что поразительно?
Та, кто встретил Тацую за дверью, была Мари, назначенная в этом матче судьей.
— Я имела в виду твой неожиданный энтузиазм по отношению к этому сражению. Я думала, что ты из тех, кого не волнуют, что о них скажут.
Даже когда она говорила о своем удивлении, её глаза блестели от нетерпения. В его горле зарождался глубокий вздох, но Тацуя, с его стальным самоконтролем (может быть, это небольшое преувеличение, но, тем не менее), сдержал его.
— Я думал, что работа дисциплинарного комитета — предотвращать подобные драки.
Вместо вздоха он не смог сдержать несколько саркастическое замечание.
В тоже время, от Мари не последовало ни единого слова, опровергающего его слова.
— Это не драка. Это — дуэль. Маюми говорила об этом, не так ли? Правило применения силы не используется для выяснений отношений между первым и вторым потоками. То есть, оно должно использоваться лишь для разрешения разногласий между студентами первого потока. На самом деле, мы впервые используем данный метод для улаживания спора между учениками первого и второго потока. Я считаю, что правильно решить разногласия силой, если они не могут быть решены одними лишь словами.
— Могу ли я предположить, что количество «дуэлей» возросло, с тех пор как пост главы дисциплинарного комитета заняли вы, Сэмпай?
— Действительно, их число выросло.
Её спокойное отношение к этому вызвало кривую ухмылку не только у Тацуи, но и у Миюки, стоящей за ним.
Внезапно Мари стала серьезна, и её лицо приблизилось к лицу Тацуи.
— Итак, ты уверен?
Спросила она шепотом; на таком расстоянии он мог чувствовать её дыхание.
Они были так близки, что Миюки приподняла свои красивые брови, но Тацуя не заметил этот выразительный жест сестры, так как в значительной степени видел только лицо Мари с её многозначной улыбкой.
