не может никого нанять для присмотра за роботом — то есть никого в здравом рассудке. Лэсти приходится несладко. С Рупертом жить — не шутки шутить.
Раз в неделю он навещает Джози и ребятишек. У него осунувшийся и изможденный вид. С каждым днем розыгрыши Руперта становятся все изощреннее.
Последнее время Руперт так навострился, что Лэсти прозвали на теледаре по-новому: «Лэсти — дурные вести». Или «Лэсти — поплачем вместе». А то и просто: «Ой-ой!»
Во время последней войны Эндрис Стегго командовал легким штабным негокрейсером. После перемирия и демобилизации его перевели на сэгиттарианскую линию, и он стал капитаном грузового корабля «Награда». К сожалению, этот крупный и немного грубоватый мужчина привык к беспрекословному подчинению команды и никак не мог понять, что война уже закончилась.
С другой стороны, команда, поспешно нанятая альдебаранским агентством, состояла в основном из бывших рудокопов двадцати пяти местных планет. Эти парни, уволенные с работы после внезапного прекращения военных действий, отличались чрезмерной независимостью, смелостью и быстротой на расправу.
Я считался на корабле единственным пассажиром. Полет должен был быть долгим — около двух месяцев. Груз был таким, что и говорить-то противно — десять тонн зловонного вискодия.
Любой человек с двумя-тремя извилинами мог бы догадаться, что возникнут проблемы. Но от служащих сэгиттарианской линии требовался лишь университетский диплом и галактическая лицензия, поэтому о двух извилинах оставалось только мечтать.
Все началось с того, что вискодий доставили не в деллитовых герметичных упаковках, а в большом контейнере, крышку которого еле удерживали хлипкие замки. Конечно, это экономило пространство трюма, но в то же время создавало некоторое неудобство для такой полезной функции человеческого тела, как дыхание. Вот почему в «ночные часы» я часто лежал без сна, представляя себе, как крышка контейнера срывается с него, и зеленая масса, вскипая пеной, расползается по кораблю через открытые люки.
Через несколько дней после взлета один из патрубков не выдержал нагрузки и дал течь. А надо сказать, что «Награда» была старой космической шаландой, пять лет простоявшей в доке и наспех подготовленной к этому первому послевоенному полету. Брин, сварщик, попытался устранить неисправность, но попал под струю вискодия, и мы выбросили замороженный ком с его трупом в открытый космос через воздушный шлюз. Второго сварщика по штатному расписанию не полагалось, и когда другие трубы начали разрушаться...
Одним словом, после похорон Брина к капитану Стегго пришли представители команды. Они обвинили его в халатности, поскольку трубопроводы не проверялись после старта на остаточный вискодий. Делегаты потребовали, чтобы их протест был внесен в вахтенный журнал, но вместо этого Стегго нацепил на пятерых парней стальные ошейники-душители. Он заявил, что вводит на корабле чрезвычайное положение, и приказал офицерам носить оружие вплоть до окончания полета. Я слышал, как люди в дешевых хват-комбинезонах сердито шептались о том, что им наполовину срезали рацион и удлинили вахты в связи с сокращением численности команды.
Мистер Сканделли, главный инженер «Награды», навестил меня и предложил обрез шмоббера. Взглянув на футовый ствол оружия, я заявил, что ни при каких обстоятельствах не прикоснусь к подобной мерзости.
— Может быть, придется прикоснуться и не к такому, прежде чем мы доберемся до места, — ответил он мрачно. — Когда альдебаранские подонки начинают свирепеть, я предпочитаю использовать наши запасы оружия. А пассажиры по положению приравниваются к офицерам.
— Едва ли это хорошо говорит о «Награде».
Он только посмотрел на меня, сунул шмоббер в кобуру и вышел.
Еще через час мне передали приветствия капитана и приглашение прийти к нему на мостик. Вся эта возня уже сидела у меня в печенке, но, учитывая некоторые тонкости моего нынешнего положения, я не хотел вступать в пререкания с мистером Стегго. Тем не менее я решил сохранять нейтралитет и не присоединяться ни к одной из конфликтующих сторон.
Массивное тело капитана едва вмещалось в огромное кресло. Короткая щетина, покрывавшая его подбородок, выглядела мерзко — особенно если учесть дешевизну бритвенных приборов и мужского депилосака.
— Мистер Сканделли сообщил мне, что вы отказались причислять себя к числу офицеров. Впрочем, — он движением огромной лапищи прервал мои возражения, — это к делу отношения не имеет. — Итак, вы доктор Симс из отдела военно-космических исследований?
— Да. Роберт Симс, химик второй категории. Альдебаранский проект СВХ-19329.
Я постарался говорить без дрожи в голосе. Капитан раскрыл папку с документами, с усмешкой прочитал мою анкету и спросил:
— Мне интересно, доктор Симс, почему вы, человек с такими возможностями и общественным положением, решили путешествовать на некомфортабельном грузовом корабле, а не на каком-нибудь правительственном крейсере или пассажирском неголайнере?
— Я лечу домой, чтобы навестить свою семью, которую не видел более трех лет. — Оставалось надеяться, что мой голос звучал достаточно убедительно. — Служащим флота запрещено путешествовать на негокораблях по делам личного характера, а билет на лайнер я смог бы получить только через шесть месяцев после подачи заявки. Так что, поскольку мой отпуск уже начался, «Награда» оказалась для меня единственным выходом.
Зашелестев бумагами, капитан поднес их ближе к свету.
— Да, печати выглядят настоящими. При обычных обстоятельствах я не занимался бы вами. Но мы по-прежнему подчиняемся правилам торгового кодекса, принятым на период военного положения. И поскольку вы позволили себе отказаться от предложения мистера Сканделли — сделанного, кстати, по моей инициативе, — я счел, что вы вполне заслуживаете подобной проверки.
— Мистер Сканделли услышал от меня только то, что ему ответил бы любой здравомыслящий пассажир. Оплатив билет, я не должен заботиться о своей безопасности — это ваша прерогатива. — Моя рука потянулась к кнопке дверного замка. — Теперь, надеюсь, я свободен?
— Одну минуту, доктор Симс. — Стегго медленно повернул массивную голову. — Мистер Болли, приведите задержанных.
Астрогатор Болли был худым светловолосым парнем, который во время нашей беседы с капитаном тихо сидел в углу над своими картами. Он поморщился и торопливо вышел, чтобы через несколько секунд вернуться с пятью арестованными альдебаранцами.
