Наконец, после долгих недель или месяцев пути, которые, как я теперь понимаю, вполне могли оказаться и годами, мы увидели вдали земляной вал у подножия холмистой гряды на границе Сари. В тот же момент Худжа, который всю дорогу постоянно оглядывался, объявил нам, что видит большой отряд, спускающийся по склону у нас в тылу. То была давно ожидаемая погоня.
Я прямо спросил у Гака, успеем ли мы достичь Сари раньше наших преследователей.
- Мы могли бы, - ответил он. - Правда, саготы очень быстро бегают. Они устают куда меньше людей, а значит, сил у них остается больше, чем у нас. Но... - тут он остановился и многозначительно посмотрел в сторону Перри.
Я понял, что он имеет в виду. Старик настолько выдохся, что едва держался на ногах. Большую часть пути нам с Гаком приходилось поддерживать его с двух сторон. С таким бременем не только быстрые саготы, но и куда более медлительные преследователи сумели бы догнать нас раньше, чем мы одолеем полпути до спасительных гор.
- Вы с Худжой идите вперед, а я останусь с Перри - предложил я. - Если нам повезет, мы вас догоним. Мы не можем двигаться так быстро, как вы двое, а я не вижу причин погибать всем, если кому-то можно спастись.
- Я еще никогда не бросал друзей в беде, - просто ответил Гак.
Да, в глубине души этого огромного волосатого дикаря таилось истинное благородство. Я всегда любил Гака, теперь к этой любви прибавилось еще и уважение. Но я продолжал уговаривать его, настаивая на том, что чем раньше он доберется до своих, тем быстрее сможет выслать воинов нам на помощь. Гак наотрез отказался слушать меня, но, в свою очередь, предложил пустить вперед с этой целью быстроногого Проныру. Тот вполне мог вовремя достичь Сари и предупредить воинов об опасности, угрожающей их королю. Худжу долго уговаривать не пришлось. С нескрываемым облегчением он, как заяц, бросился бежать и через несколько секунд скрылся среди холмов, подножия которых мы как раз достигли.
Перри тоже начал приставать к нам с Гаком и требовать, чтобы мы бросили его и не подвергали опасности свои жизни, хотя я прекрасно знал, что старик буквально дрожит внутри от ужаса при одной только мысли снова попасть в лапы к саготам. Устав от его уговоров, Гак, в конце концов, очень просто разрешил проблему: он легко поднял Перри своими могучими ручищами и взвалил его себе на плечи.
Глава XIII
Проныра
Из последних сил мы пробирались по узкому ущелью, выбранному Гаком как кратчайший путь к укреплениям его племени. По обе стороны ущелья возвышались отвесные скалы, сверкая великолепием красок. Густая горная трава под ногами представляла собой мягкий, пружинящий ковер, совершенно заглушающий шаги. С момента входа в теснину мы еще ни разу не видели своих преследователей. Я уже начал надеяться, что они сбились со следа, и мы успеем забраться на показавшиеся впереди скалы прежде, чем погоня нас настигнет.
Впереди не было видно никаких признаков того, что Худжа выполнил возложенную на него миссию. А ведь мы уже почти добрались до передовых укреплений сариан и должны были, по крайней мере, слышать боевой клич воинов, собирающихся на помощь своему вождю. По моим расчетам хмуро высящиеся впереди скалы должны были быть усеяны фигурами воинов, но ничего этого не было подлый Проныра нас предал. В тот самый момент, когда мы ожидали увидеть спешащих на выручку соплеменников Гака и услышать их боевой клич, этот мерзавец, прячась от всех, огибал деревню племени, чтобы потом, когда уже будет поздно, войти в нее с другой стороны и объявить, что он заблудился в горах.
Оказывается, Худжа все это время таил в душе ненависть ко мне за тот удар, что я нанес ему, защищая прекрасную Диан; эта ненависть была настолько сильна, что он, не задумываясь, решил принести в жертву всех нас, чтобы отомстить мне.
Мы все ближе подходили к скальному барьеру, но долгожданная помощь так и не появлялась. Гак с каждой минутой становился мрачнее и злее. Когда же до наших ушей донеслись ясно различимые звуки погони, он обернулся ко мне и крикнул, что теперь мы пропали.
Я оглянулся назад. Последний отрезок пути был относительно прямым, и теперь, в самом начале его, я увидел первого сагота, только что выскочившего из-за поворота. Мгновение спустя я круто свернул за скалу, но громкие торжествующие крики за спиной безошибочно свительствовали о том, что нас успели заметить.
Каньон в этом месте разветвлялся. Тропа, ведущая налево, была шире, другая тропа хоть и была уже, но шла в нужном нам направлении, так что она показалась нам более подходящей. Саготы были почти в двухстах пятидесяти ярдах от нас. Положение казалось безнадежным, но мне в голову пришла отчаянная мысль. Можно было попытаться спасти Гака и Перри. Достигнув развилки, я решил рискнуть.
Я задержался на распутье и подождал, пока из-за поворота не покажется первый сагот. Тем временем Гак и Перри успели скрыться за поворотом в правом проходе. Увидев меня, саготы снова разразились торжествующим ревом, а я повернулся и бросился налево. Моя уловка удалась: весь отряд, очертя голову, бросился за мной, а Перри с Гаком могли теперь спокойно добраться до безопасного убежища.
Бег никогда не был в числе моих любимых видов спорта. Даже сейчас, когда от быстроты ног зависела моя жизнь, я не могу сказать, что бежал быстрее, чем в те дни, когда мои скоростные качества вызывали свист болельщиков и насмешливые возгласы типа "вызови такси, парень!"
Саготы быстро нагоняли меня. Один из них вырвался далеко вперед и буквально наступал мне на пятки. Ущелье превратилось теперь в узкую расщелину, круто поднимающуюся вверх к перевалу между двумя горными вершинами. Что лежало за перевалом, этого я не мог даже предположить: может быть, отвесная пропасть глубиной в сотни футов. Неужели я попал в тупик?
Понимая, что мне не удастся добраться до конца ущелья раньше, чем меня догонят, я решился на отчаянную попытку задержать их хотя бы ненадолго.
На бегу я сорвал с плеча собственноручно изготовленный примитивный лук и вытащил из колчана за спиной стрелу. Наложив ее на тетиву, я резко остановился и обернулся к настигающему меня саготу. У себя дома мне ни разу в жизни не доводилось держать в руках лука, но на пути в Сари мне волей-неволей приходилось снабжать товарищей всякой мелкой дичью, так что я понемногу достиг приличных успехов в стрельбе. За время нашего бегства я даже сменил тетиву, изготовив ее из кишок тигра, убитого Гаком и мною с помощью копий, кинжалов и стрел. Древко лука, сделанное из очень упругого дерева, и новая тетива позволяли надеяться на достаточную убойную силу моего оружия. Никогда прежде не нуждался я так сильно в твердой руке и крепких нервах, как сейчас, и никогда прежде не требовалось мне таких волевых усилий, чтобы держать их под контролем. Я целился так же спокойно и аккуратно, как если бы передо мной была мишень из соломы. Сагот никогда раньше не видел ни лука, ни стрел, но даже до него дошло, что у меня в руках не просто палка с веревкой, а какое-то невиданное оружие. Он резко затормозил, выхватил свой каменный топор и замахнулся для броска. Я должен признать, что саготы, даже из неудобного положения, способны метать топор с фантастической точностью.
