Хартман поджал губы, огляделся по сторонам, словно боялся, что кто-то посторонний пробрался в местный дизайнерский Эдем и может подслушать тайное, понять его, ужаснуться или восхититься и немедленно сообщить «городу и миру». Потом приблизил губы к уху Иешуа — рост у них был одинаковый — и прошептал:
— Я нашел дверь.
Мари очень хотела услышать, что сказал Хартман, но не смогла. А Крис услышал — не шепот, но мысль, шепоту предшествующую, — и не понял. Дверь? При чем здесь дверь?.. И только Иешуа резко отшатнулся от собеседника, и Мари почувствовала в нем напряжение, и ощущение опасности усилилось еще более.
— Здесь? — только и спросил Иешуа. Хартман кивнул.
— Дерево для вас — мета?
Хартман опять кивнул.
Иешуа неторопливо подошел к дереву, сорвал яблоко величиной с хороший кулак, пару раз, будто примериваясь, подкинул его на ладони и вдруг с силой метнул его в нишу лифта. Чудом сохранившийся на его задней стенке кусок зеркала треснул от удара и осыпался. А Иешуа сунул руки в карманы джинсов и абсолютно спокойно спросил у Хартмана:
— А при чем здесь дети?
— При том, что только дети достойны войти а Царство Божье. При том, что только они еще могут быть очищены от скверны, которой полна Земля, созданная Богом и предавшая Его, ставшая не просто больной, но заражающей все живое на ней. При том, что только они могут услышать, понять и пойти в наступление. Сказано ведь: «Не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»…
— Или вы полный кретин, Хартман, и тогда я прощу вас, хотя и накажу, сказал Иешуа. Мари видела, как он сжал руки в кулаки в тесных карманах дешевых «левайсов», — или вы умный и лицемерный подлец, и тогда я вас уничтожу… Поэтому не станем больше ждать, а посмотрим на ваше Царство Небесное…
И он протянул правую руку в сторону дерева, почти коснулся пальцами его ствола, и — рука исчезла, ушла в никуда, как обрезанная по плечо.
— Крис, останься здесь и стреляй в каждого, кто приблизится к дереву. Убивай, я приказываю тебе! У тебя четыре ствола с четырьмя магазинами. Стой насмерть! — крикнул Иешуа. — Мари, быстро ко мне!
Мари бросилась к Иешуа, он ухватил ее за загривок левой рукой и толкнул к дереву. Крис стоял, сжимая в потных ладонях рукоятки двух автоматов, и видел, как Мари пошатнулась, начала заваливаться куда-то, падать, быстро и страшно тая в воздухе. И вдруг — исчезла. Как рука Иешуа. Только совсем.
— Не на-а-адо! — отчаянно закричал Хартман и тоже рванулся к Иешуа.
— Почему же не надо? — удивился Иешуа, чуть посторонился, пропуская летящего Хартмана, и тот тоже исчез. И тогда пришел черед Криса. — Если ты не выполнишь моего приказа, Крис, — уже не на крике — спокойно сказал Иешуа, ни капли не удивленный массовым исчезновением народа у древа познания, даже отсутствием у себя руки не удивленный, — мы можем не вернуться. Это — дверь, которую могут знать и другие. — Он кивнул туда, где должна была иметь место рука. А также Мари и Хартман. — Охраняй ее.
— Какая дверь. Учитель? — спросил все-таки прибалдевший от увиденного Крис.
Ну, всего ожидал, самого жуткого, самого непонятного — но такого… Получается, что реки в пустыне — это так, разминка перед боем. Что же будет в бою?
А Учитель опять подслушал его мысли.
— Лучше без боя, — сказал он. — Запомни, Крис: в любом случае лучше без боя.
— Так ведь у меня всего четыре рожка, а в ангаре небось тучи народа. И все до зубов вооружены…
— Болтаешь много, — раздраженно бросил Иешуа. — Как они сюда попадут, эти тучи? Лестница в зал не ведет, ты слышал, а лифт я заблокировал. Ты не ходячих опасайся, парень. Ты бойся тех, кто умеет телепортироваться.
— Такие здесь есть? — Восхищение пополам с ужасом звучало в голосе Криса.
— Надеюсь, что нет, — сказал Иешуа.
И пропал.
Крис повернулся к разбитому лифту. Коммандос стояли в явном положении высокого старта: сейчас им прикажут — и они сорвутся с места и растерзают грязного негра, изуродуют его так, fro ни мама родная не узнает, ни патологоанатом не соберет. Но некому было приказывать: хозяин ушел в дверь.
Крис праздно подумал: а уходил ли он при свидетелях прежде? Вряд ли. Тайна — она тогда тайна, когда о ней знает только ее хранитель.
— Ну что, козлы, — сказал он браво, наставив стволы на обезоруженных вояк. — Руки — на стену, ноги — на ширину плеч. И тихо чтоб! Ждать будем…
ДЕЙСТВИЕ — 1. ЭПИЗОД — 2
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ, НЬЮ-ЙОРК, 2157 год от Р.Х., месяц сентябрь
(Продолжение)
Нет, Иешуа никогда не видел этого места!..
Один Бог знает, где и когда нечто подобное — именно подобное, похожее! было, но было, было. Галилея, склон горы Фавор, месяц Сиван, начало лета, и ученики его, все вместе, внимающие ему с восторгом, но и с испугом — совсем не так, как Крис или Мари сегодня, для которых все происходящее — только приключение, рискованное — да, не очень объяснимое — верно, но и только, а кого сегодня удивишь необъяснимыми параметрами приключения, даже если эти параметры ни в какие научные рамки не лезут! Тогда, в двадцать пятом году по нынешнему летосчислению, еще как удивляли…
Тогда он впервые открыл ученикам дверь в Царство Божье. Так он думал в то время — что в Царство. А куда дверь вела на самом деле — только Бог и знал, а сегодня помянутые научные рамки легко вмещают в себя предположение, даже гипотезу о существовании параллельных миров, иначе — той же Земли, да не совсем той. Сегодня по-прежнему очевидны всего три пространственных измерения и четвертое — время, а ученые мужи всерьез полагают, что в момент сотворения мира, то есть в миг так называемого Большого Взрыва, первоначальная Вселенная имела десять пространственных измерений, семь из которых были впоследствии свернуты. Кем свернуты? Куда свернуты?.. Не результат ли оного свертывания существование иных миров в одной точке известных трех измерений, но-в других координатах по неизвестным семи?..
Гипотезы тем и хороши, что до поры недоказуемы экспериментом. Две тысячи лет назад Иешуа опытным путем, но абсолютно случайно открыл существование всего только одного параллельного мира: не успел пойти дальше, судьба не дала. Он и в мир тот далеко не ходил: страшным показалось открытие, и впрямь Царством Божьим, чем же еще! Он в то давнее время никакими научными знаниями обременен не был… И вот ведь совпадение: он тогда всерьез хотел уйти в открытый им мир вместе со своими учениками — со всеми, не только с двенадцатью. Хорошо — Петр отговорил, объяснил бессмысленность и бесполезность любого ухода от реальности — даже если это трижды Царство Божье… Царство, конечно. Как и все. Богом созданное: эта Земля, другая Земля, найденная Иешуа, еще одна, найденная Хартманом… Кстати, зачем нужно было городить идиотский зал с деревом, отмечающим вход? В тот, — свой, галилейский! — параллельный мир Иешуа мог войти из любого места — по желанию. Именно желание и было ключом. Здесь, получается, не так? Или Хартман просто не ведает, что переход по тем семи свернутым координатам — гипотеза! гипотеза! — не имеет точной привязки в существующих трех?..
