- Ну все-таки в какой-то мере...
- Ровно в той мере, что амару в этом обществе чувствовали себя хорошо и удобно. А так... Вот посмотри на десять заповедей! Первые четыре устанавливают иерархию, вдалбливают ее в подкорку. Отчетливо объясняют, кому должен служить правоверный иудей. Выделяют специальный день, чтобы проводить такое внушение регулярно. Все это нужно для урку - чтобы вдолбить иерархическую структуру. Далее - о родителях. Это была попытка защитить стариков -Моисей потребовал кормить мать и отца при любых обстоятельствах. Слова "чтобы продлились дни твои на земле", надо понимать буквально. Заботься о своих родителях - и в этом обществе дети позаботятся и о тебе, и ты проживешь долго. Не убий, не укради - понятно. Не прелюбодействуй! Для урку это - нож острый, для амару - нет ничего естественнее. В девятой заповеди речь не случайно идет не о лжи вообще, а именно о клевете - урку вовсю пользовались ею при введенной судебной системе. Ну а десятая направлена против конкуренции в области собственности. Понимаешь? Моисей не был хальту, хальту тогда вообще не было, мы тысячи лет не желали признать очевидное: у нас и урку разные цели, разные интересы в жизни, разные возможности. Он пытался евреев-урку, те самые 95% из них воспитать под амару. Заставить силой и убеждением жить как амару - интересоваться отвлеченными вещами, мыслить, философствовать, играть, трудиться с увлечением, любить только мужа или жену... Моисей был жестоким воспитателем. Помнишь? Ведь они реально убивали нарушителей запретов. Камнями забивали. Вырезали целые народы. Нравы, конечно, тогда и в целом были проще, но древние евреи отнюдь не отличались гуманизмом. А ты меня возможными лагерями попрекаешь! Но даже такими мерами Моисей не превратил урку в амару.
Они брели по широкой улице имата, и все происходящее представлялось Вернеру нереальным. Как во сне, вставали впереди, над сверкающими куполами, геометрические изломанные линии гор. Снежные шапки, синие хребты, сизое зыбкое марево. Город вписывался в тибетский пейзаж так, будто и вырос сам, естественным путем; круглые и пирамидальные башенки из кристаллина, сияющие в солнечных лучах, утопали в темной хвое, можжевельник стелился под ноги, выползал на мягкое и прочное уличное покрытие. Цветы покачивали желтыми головками, алыми или белыми лепестками, нежно синели. Воздух и сейчас, в июле, был прохладен - здесь, кажется, никогда не бывает жарко. Тибет, не самое уютное место на этой планете. Но в городе амару было хорошо, так зелено и покойно, как нигде на земле.
- Моисей по вашим меркам, Вернер, был извергом и маньяком, Гиммлер - зайчик по сравнению с ним. Почитай только об истреблении амаликитян. А как насчет убийства за любой грех? Помолился чужому идолу - в расход, переспал с женщиной - и тебя, и ее... Это ты все знаешь - Библию ты читал. Я это к тому говорю, чтобы ты не строил иллюзий - амару обычно не похожи на ангелов с крылышками... впрочем, в Библии и ангелы были весьма негуманные. Идея перевоспитать урку, сделать их способными к наукам, цивилизации, духовному росту - довлеет над нами много тысяч лет. Мы просто не верили, что это невозможно, биологически невозможно. Ты можешь научить шимпанзе говорить, но между двумя шимпанзе невозможна научная дискуссия. У Моисея тоже не получилось. Сам знаешь, евреи так и не перестали грешить. Вместо этого они, уже придя в Землю Обетованную, уже без присмотра амару-вождя, создали сложную иерархическую систему первосвященников, исполняющих сложнейшие ритуалы. В их религии была масса мельчайших предписаний по любому поводу, но никаких принципиальных изменений в еврейской цивилизации не произошло - науки и искусства не расцвели, социальные отношения остались на прежнем уровне. Разве что иногда появлялись пророки - тоже амару - и напоминали им о Моисее. Проект окончился неудачей. Собственно, это судьба любой религии, абсолютно любой.
Мимо, поднимая пыль, проскакали двое подростков, мальчик и девочка, на низкорослых тибетских лошадках. Вернер поглядел им вслед.
- Собственно, это похоже на правду, - произнес он, - я всегда недоумевал... есть некоторое количество христиан, которым довольно легко соблюдать заповеди. Их и не тянет к чужим женам, их мало волнует свое имущество, они легко отдают и легко жертвуют, добродушны и спокойны... и есть огромное количество людей, которым это невероятно трудно.
- А теперь подумай вот о чем. Амару всегда было плохо в обществе урку. Но разве урку было хорошо с ними? Разве это человечно - заставлять урку жить противоестественным для них образом, идти против собственной природы? Воспитывать их, подгоняя под образец амару? Да еще и воспитывать-то зачастую жестокими, зверскими методами? Вот в этом смысл хальтаяты - отдать себе отчет в истинном положении вещей и больше не мучить урку, только и всего.
19 мая 2010 года, Хаден. Клаус Оттерсбах, частный детектив.
История моей семьи ничем не отличается от истории большинства других немецких семейств. Собственно, вспоминаю я о ней, только когда общаюсь с дедушкой Францем. Не знаю, грустно это или наоборот, так лучше, но скоро не станет и таких, как он, и мы окончательно забудем такой предмет, как история. Он превратится для нас в академический, в тягомотину, которую проходят в школе, чтобы немедленно после экзамена навсегда забыть.
Дедушке уже 87. У нас сейчас не принято иметь много родственников. С материнской стороны, а моя мама переехала с востока - я вообще никого не знаю, разве что по именам. С отцовской стороны - две тетки, и вот дедушка Франц, бабушка умерла недавно. Да и дедушка, если смотреть правде в глаза, вряд ли проживет еще долго. До недавнего времени он жил у одной из моих теток, но в конце концов мобильная служба, которая ухаживала за ним на дому, настойчиво посоветовала переезд в дом престарелых - тетка Бригитта уже никак не справлялась с таким объемом ухода, да и у дедушки начались закидоны. Он все еще сохранял здравый ум, но иногда в голове наступало помутнение , однажды он попытался заколоть тетю Бригитту оборванным карнизом от шторы, решив, что она - русский солдат; после этого с тяжелым сердцем мы на семейном совете решили доверить дедушку профессионалам.
Решение оказалось правильным. В пансионе дедушка повеселел, стал лучше выглядеть, начал общаться с соседями, свое новое положение принял спокойно. Мы распределили дни недели так, чтобы навещать его почти ежедневно; мне досталась среда.
По дороге я заскочил в "Лидл", купил кошачьего корма, пива, орешков и для дедушки - пачку чипсов. Любит он чипсы, ничего тут не сделаешь. Кто скажет, что это нездоровая пища - пусть сам попробует дожить до 87 лет, а там решает, чем ему питаться.
