Луна приближалась с роковой быстротой. Каждую минуту можно было все яснее видеть, даже невооруженным глазом, различные горные группы. Необозримая желтоватая пустыня расстилалась под «Виландом».
Так как продольная ось «Виланда» была все время обращена к Луне, а направление пути было несколько косое, то получалось впечатление, что гигантская Луна катится к «Виланду».
Чем ближе подлетал «Виланд», тем сильнее влияло это движение на пассажиров и они были вынуждены то и дело отворачиваться, чтобы не поддаться головокружению.
— Если нам посчастливится, — заметил Ганс Гардт, не отходя от аппаратов, — мы пересечем круговой путь маленькой планетки таким образом, что при следующем ее обороте встретимся с нею как раз за Луной… Но что случилось? — прервал самого себя Ганс Гардт, бросив взгляд на план предполагаемого пути: — Путь ракеты не согласуется с вычислениями. Если дюзы откажутся теперь работать, мы упадем, — пробормотал он и ухватился за рычаг.
Насосы с шумом заработали, вгоняя жидкое горючее в распылители; почти одновременно поворотом рубильника был включен ток, и ракета задрожала всем корпусом.
Стулья и столы с грохотом полетели на пол, в кухне с треском разбивались стаканы и тарелки.
— Что случилось? — воскликнул дяди Алекс, который внизу курил свою трубку и в испуге бросился в кабину Ганса.
Ганс Гардт не ответил. Он был занят выяснением направления пути, а затем воскликнул:
— Миновало! — и вздох облегчения вырвался из его груди. — Мы проскользнули мимо Луны в расстоянии ста километров от нее. А так как здесь нам не приходится прорезать воздушного слоя, то никакой опасности нет.
Затем он приказал Андерлю внимательно осмотреть всю ракету.
— Это был первый штрих, — сказал он довольный и медленно отодвинул рычаг опять к нулю. — Ты, кажется здорово испугался, дядя Алекс?
— Да, изрядно. Почему вдруг все упало на пол?
— Я не успел вовремя предупредить вас. Надеюсь, никто серьезно не пострадал?
— Осколки разбитой посуды и синяки в счет не идут… Но как могло случиться, что сразу, одним ударом, восстановилась сила тяжести и нас пронесло сквозь облака?
— Ну, и сказал! Сквозь облака!.. — рассмеялся Гардт. — Это облака дыма, в которых ракета все время купается. Но все уже позади, а тяжесть представляет лишь ничтожную долю нормальной тяжести на Земле. Мы избаловались здесь, в мировом пространстве, и разучились пользоваться нашими органами движения.
— Не скажешь ли ты мне, наконец…
— Посмотри, дядя. — прервал его Ганс, — как близко теперь мы находимся от поверхности Луны. Неудивительно, что мы уже чувствуем ее влияние.
— Но почему все это произошло так внезапно?
— В течение десяти секунд я заставил вспомогательные дюзы работать наполовину, чтобы таким путем исправить кривую нашего пути, — вот и все. Мне кажется, что в вычисления пути вкралась у меня ошибка.
— А теперь?..
— Мы просто огибаем Луну. Приготовь свой фотографический аппарат, ты привезешь домой такие виды, которых нет ни у одного коллекционера на Земле.
Потрясающее зрелище представляли собой надвигающиеся с головокружительной быстротой массы гор, мчавшиеся мимо «Виланда». Казалось, горные цепи стремятся поглотить одна другую. Только люди, совершенно не страдающие головокружением, могли выдержать это поразительное зрелище словно мчащихся массивов.
Алекс, не отрываясь, смотрел в окно.
— Скажи мне, пожалуйста, Ганс, — спросил он с некоторым беспокойством, — на какой высоте витаем мы над этой теркой?
Ганс расхохотался над удачным, хотя и шаржированным сравнением.
— Около тысячи километров. Нам предстоит еще приблизиться к ней на несколько сот километров, а потом мы снова будем подниматься. Если бы Луна имела воздушную оболочку, то при таком стремительном полете мы испытывали бы сильную жару.
«Терка» медленно подвинулась в сторону. На далеком горизонте выплывали горы и исчезали в противоположном направлении.
Поразительная движущаяся панорама!
Солнечный свет становился все слабее. Над долиной кратеров спускалась тьма, и лишь вершины гор ярко блестели в надвигающемся мраке.
— Там внизу надвигается ночь, — заметил Гардт. — В местности, над которой мы сейчас летим, день подходит к концу.
«Виланд» приближался к границе тени Луны, границе, отделявшей долгий лунный день, тянущийся две земных недели, от такой же продолжительной ночи.
Появился Андерль с таким виноватым, огорченные видом, точно совершил какое-то преступление.
— Что ты там нашел внизу? — спросил Гардт. — Что-нибудь испорчено?
— Нет, не то…
— Значит, все в порядке?
— Несколько стаканов и тарелок разбилось.
— Почему же у тебя такой вид, будто кошка украла твой последний бутерброд?
— Гм, этот Томми…
— Что? Неужели у вас снова произошла стычка? Хватит, Андерль, — сказал недовольным тоном инженер. — Американец здесь и…
— Но, в том-то и дело, — крикнул Аидерль, — что его нет…
— Ты с ума сошел, — воскликнул пораженный Ганс. — Куда он мог деваться?
Парень беспомощно пожимал плечами.
— Я обыскал всю ракету… Томми исчез, это безусловно… Я нашел его записку…
Инженер схватил листок.
«Я хочу сам нести последствия своего легкомыслия. Т. Б.» — было написано карандашом на клочке бумагу и больше ничего.
— Бедный! — прошептал дядя Алекс. — Кто бы мог подумать… Я считал его более благоразумным…
— Я вовсе не хотел этого… — промолвил Гардт. — Быть может, при спуске удалось бы что-нибудь придумать.
— Неизвестно еще, мертв ли он, — сказал Андерль, который заметно укорял себя. — Он захватил с собой свой водолазный костюм, и это даст ему возможность некоторое время продержаться.
— Тогда живей! — воскликнул Алекс. — Быть может он не успел еще далеко пролететь, и мы сумеем спасти его.
Но Ганс Гардт печально покачал головой:
— Если бы за это время дюзы не работали, то была бы кое-какая надежда; но мы ведь совершенно изменили скорость и направление «Виланда», и теперь нельзя себе даже представить, где может находиться Томми Бигхед.
Все телескопы были немедленно пущены в дело. Но несмотря на то, что три путника самым внимательным образом исследовали небесный свод, нигде нельзя было заметить какой-либо светящейся точки, которая могла бы обозначать положение репортера. Он слишком отдалился от ракеты и исчез.
— Ужасно, — сказал дядя Алекс. — Страшно подумать, что человек одиноко витает в мировом пространстве, не имея ни малейшего шанса на спасенье! Он должен с ума сойти…
