Майкл Муркок - Чуждый зной

Джерек улыбнулся и встал.

— Нет-нет. Если этого хотите вы, то хочу и я, конечно. Потребуется время, чтобы привыкнуть, но… — Он не знал, что еще сказать.

— Вы несчастливы, мистер Корнелиан, — сказала она мягко. — Прежде я не верила, что когда-нибудь увижу вас несчастным.

— Никогда прежде я не был несчастным. — Он пожал плечами. — Это новый опыт. Хотя несчастья Монгрова впечатляют куда больше, чем мои. Ладно, я получил что хотел. Все это, несомненно, входит в понятие любви… и добродетели, вероятно, тоже.

— Если вы хотите отослать меня обратно к Монгрову… — начала она благородно.

— Нет. О нет! Я люблю вас слишком сильно!

На этот раз с ее стороны не последовало словесного возражения.

— Хорошо, — заявила она решительно, — мы должны предпринять попытку развеселить вас. Идемте…

Она протянула руку. Джерек взволнованно прикоснулся к ее ладони, гадая, что будет дальше.

Она повела его в гостиную, где стояло пианино.

— Может быть, какой-нибудь радостный гимн? — предложила она. — Как насчет "Все вокруг прекрасно и сияет"?

Она пригладила юбку, прежде чем сесть на стул.

— Вы уже знаете слова?

Джерек не мог вспомнить слов, хотя слышал их часто, как ночью, так и днем, однако покорно кивнул головой.

Миссис Ундервуд извлекла несколько вступительных аккордов и начала петь. Он попытался присоединиться, но слова застряли у него в горле. Горло сжалось и пересохло. Удивленный, Джерек приложил ладонь к шее. Голос миссис Ундервуд умолк, она прекратила игру и повернулась на стуле, подняв на него взгляд.

— Как насчет прогулки? — спросила она.

Джерек прочистил горло и попытался улыбнуться.

— Прогулка?

— Недолгая энергичная ходьба, мистер Корнелиан, часто дает успокаивающий эффект.

— Хорошо.

— Я принесу шляпу.

Он вышел. Спустя несколько мгновений она присоединилась к нему. Прилегающий к дому участок земли теперь тоже стал намного меньше. Прерия, бизоны, кавалеристы и попугаи сменились аккуратными рядами кустиков, некоторые из которых были подстрижены и представляли собой замысловатые фигуры, и цветочными клумбами, где преобладали розы различных видов, включая и тот, который она позволила ему изобрести для нее, сине-зеленого цвета.

Миссис Амелии Ундервуд закрыла дверь и взяла его под руку.

— Куда мы пойдем? — спросила она.

Снова прикосновение ее руки взволновало его, но, удивительное дело, волнение тут же переросло в чувство крайнего отчаяния.

— Куда хотите, — ответил Джерек.

Мощеная тропинка привела их к воротам сада, они вышли за ворота и отправились по узкой белой дороге, вдоль которой стояли газовые лампы. Дорога вилась между двумя невысокими зелеными холмами.

Он чувствовал исходящий от нее теплый запах. Джерек печально окинул взглядом спокойное милое лицо, блестящие волосы, красивое летнее платье, приятную, хорошо сложенную фигуру и отвернулся со сдавленным рыданием.

— О, перестаньте, мистер Корнелиан. Скоро вы почувствуете себя лучше, хороший свежий воздух пойдет вам на пользу.

Он пассивно позволил ей вести себя по дороге, пока они не очутились между рядами высоких кипарисов, окаймляющих поля, на которых паслись коровы и овцы под присмотром механических пастухов, неотличимых даже вблизи от настоящих людей.

— Должна вам сказать, — говорила она, — что этот ландшафт — такое же произведение искусства, как любая работа Рейнольдса. Я почти верю, что нахожусь в моей любимой сельской местности в графстве Кент.

Комплимент не убавил его печали.

Они пересекли маленький горбатый мостик над журчащим потоком и вошли в прохладный зеленый лес, где росли дубы и вязы. Там были даже грачи, гнездящиеся на деревьях, и рыжие белки, прыгающие по веткам.

Но Джерек с трудом волочил ноги, его шаги становились все медленнее и тяжелее. В конце концов она остановилась и заглянула ему в лицо. Ее глаза сияли нежностью. И в молчании он неловко взял ее за плечи. Она не противилась. Медленно, по мере того как их лица приближались друг к другу, уныние его стало таять, его дух постепенно оживал, пока — в тот самый момент, когда их губы соприкоснулись, — он не испытал экстаз, подобного которому никогда не знал прежде.

— Мой дорогой, — сказала миссис Амелия Ундервуд, дрожа, прижимаясь к нему совершенным телом и обнимая его. — Мой дорогой Джерек…

А затем она исчезла.

Она пропала. Он был один.

Джерек издал громкий крик боли и заметался, разыскивая ее следы.

— Миссис Амелия Ундервуд! Миссис Амелия Ундервуд!

Но все, что осталось от нее, — это лес с дубами и вязами, грачами и белками.

Он поднялся в воздух и устремился к маленькому домику. Полы его пальто развевались, шляпа слетела с головы.

Джерек пробежал сквозь тесно заставленные мебелью комнаты. Он звал ее — она не отвечала. Он знал, что она не ответит. Все, что он создал для нее, — столы, диваны, кресла, кровати, буфеты — все дразнило его и усиливало боль.

В конце концов Джерек свалился на траву в садике и, сорвав розу сине-зеленого цвета, заплакал, так как очень хорошо знал, что произошло.

Лорд Джеггед! Где он? Лорд Джеггед говорил Джереку, что все произойдет именно так.

Но Джерек изменился: он больше не мог оценить великолепную иронию ситуации. Любой, кроме Джерека, рассматривал бы случившееся как шутку, и умную вдобавок.

Миледи Шарлотина заявила о своей мести.

Миледи Шарлотина, должно быть, спрятала миссис Амелию Ундервуд очень хорошо. Немного оправившись от потрясения, Джерек начал раздумывать, как спасти свою любовь. Первым его пробуждением было отправиться к миледи Шарлотине и просто потребовать возвращения миссис Ундервуд, но, пораздумав, он решил, что в этом нет смысла: миледи Шарлотина только еще раз посмеется над ним. Нет, надо посетить Лорда Джеггеда Канарии и спросить у него совета. Джерек вдруг вспомнил, что не встречал Лорда Джеггеда с тех пор, как поселился с миссис Амелией Ундервуд. Неужели Лорд Джеггед оставался в стороне из-за гипертрофированного чувства такта?

С тяжелым сердцем Джерек Корнелиан направился к постройке, где, по предложению миссис Ундервуд, держал свой локомотив. Дверь открывалась ключом, но он не мог найти ключ, который всегда хранила миссис Ундервуд.

Ему не хотелось распылять постройку, так как миссис Ундервуд болезненно относилась к соблюдению правил частной собственности своего времени, и вопрос ключей и замков являлся одним из главных. Несмотря на то, что постройка была пугающе уродливой, теперь, с исчезновением миссис Ундервуд, все, относящееся к ней, стало священным для Джерека. Если он никогда не найдет ее снова, этот маленький готический домик будет стоять здесь вечно.