Я отъехал к обочине, остановился. Легкие, похоже, решили выскочить из груди наружу… я не помню, чтобы так уставал — сердце колотилось, едва мог дышать, и трясло… наверное, со стороны заметно.
Ко мне направился один из патрульных. Мысль мелькнула — пусть забирают, и к лешему это всё. Пусть, даже сопротивляться не буду. Только пусть сами тащат меня в отделение, я — не могу.
Не было сил держать руль. Хорошо, что Ромашка сам знал дорогу. Я медленно поехал прочь, ожидая, что попробуют остановить… видели меня в толпе, хотя вряд ли что поняли.
И — не те, что обычно следили. Просто очередной нарушитель порядка, вроде как, почему бы не задержать. То ли у патрульного других забот хватало, то ли я все же производил впечатление законопослушного — не стал он меня окликать.
У начала моей трассы я остановился и сполз с мотоцикла, уткнулся носом в землю. Желудок сделал движение — вывернуться наизнанку. Но я ничего не ел очень давно. Так и остался лежать с застрявшим в глотке желудком. Потом, немного оклемавшись, перекатился на спину. Долго лежал — мимо мелькали тени, зверьки исправно выполняли свои обязанности. А я никого не видел.
Плевать, что морось сыпалась на лицо. Плевать, что под затылком мокрая трава и довольно-таки жесткая земля.
Я еще раз представил площадь, треск разрываемого воздуха… или рвущейся на части реальности. Как все случилось? Я ничего не умею… но мне позарез было нужно оказываться во многих местах одновременно. А еще…
Вот почему ни одна рука не поднялась на меня — там, на Аана Хэльо, я привел за собой смерть, и ее дыхание чувствовали. Мало кто захочет и сумеет противостоять смерти, особенно если ее не ожидаешь всерьез. Ведь драки, подобные той, что не состоялась — это всего лишь способ выплеснуть злость, порой вместе с кровью.
Умирать в Аана Хэльо никто не хотел.
Натаниэля я вновь не застал. Начал тревожиться… На трассу он не попадал, точно, я бы почувствовал, даже если не сам вышел встречать. Но что-то случилось… я пытался звонить — бесполезно.
Тогда я наступил на собственную гордость и набрал номер Айшана. И даже не стал противиться приглашению в гости.
— Я его опять не поймал. Третий раз уже…
Айшан разглядывал наглого голубя на подоконнике. Наконец выдавил:
— И не застанешь.
На меня так и не посмотрел.
— Погоди. Най…
— Он не вернется, Мики.
— Почему? Что он сделал?!
— Он… знает лишнее. Случайно, и все-таки знает. Но даже не в этом суть. Боюсь, его подозревают в чем-то, к чему он, скорее всего, непричастен. Никто не станет рисковать, особенно сейчас, когда Лаверта вот-вот перейдет на военное положение. Никто его не отпустит. Если ты догадаешься, о чем речь, то хорошо. Если нет, то тебе и не надо.
Сегодня Айшан был удивительно спокойным. То есть он всегда был спокойным и светлым, а сегодня — особенно ровным, невозмутимым. Только свет весь куда-то девался.
— Мики, то, что ты упомянул в нашу прошлую встречу — детали — откуда ты знаешь?
— У меня тоже источники есть, — буркнул я, почувствовав себя виноватым. Глупо, наверное — ну, скажите, с чего? Я ведь кругом прав, куда ни кинь… прямо святой, тьфу.
— Ну хорошо, — он на секунду задумался. — Ты наверняка составил обо всем свое мнение, и переубеждать тебя смысла не вижу. Выслушаешь?
Я неловко пожал плечами.
— Ну… да. Конечно.
Мне показалось, что Айшан сейчас улыбнется — как обычно, по-дружески. Нет. Но лицо самую чуточку прояснилось.
— Ты знаешь, с четырнадцати лет я проходил на некоторые совещания, конференции, закрытые для большинства. Юным адептам журналистики многое позволено. Я с вами только половиной делился, Мики.
Я не сводил с него глаз. Пропуск… ладно, понятно. Когда к тебе подходит такой солнечный мальчик, вежливый и раскованный, трудно с ним не заговорить. Но Службы?
— Поначалу мне поручали разные приятные мелочи… я и не подозревал, кто мне их поручает. Они ведь не дураки, Мики. Знают, что с кого взять и кого как воспитывать. Особое дозволение, надо же… А потом меня стали просить о мелочах менее приятных. Например, пристальней поглядеть за тем или этим, сообщить… я долго ничего не подозревал. Потом, уже на втором курсе, до меня дошло наконец.
Он просительно посмотрел на меня, и я на автомате протянул ему пачку. Э, ведь Айшан не курит. Значит, нервничает всерьез. А с виду не скажешь… Сигарету он взял, но не зажег — прикусил.
— В общем, я отказался, положил пропуск на стол. Меня отпустили — я ждал куда худшего, а со мной были вежливы, очень. Сожалеющее так сказали — мол, раз так, что поделать… а месяц спустя муж сестры влетел на работе в крупные неприятности. Сестра ходила на третьем месяце, и выкидыш у нее уже был. Еще одного могла не пережить. А мне позвонили…
Он зубами рванул уголок сигареты, сплюнул бумажку, смахнул просыпавшуюся "начинку" с губ.
— И снова — обходительные такие. Посочувствовали, поговорили о Лаверте — мол, нестабильно же, а молодежь — штука опасная и легко управляемая, если кто не туда направит… Я согласился, а потом сорвался через некоторое время. Тогда меня пригласили снова, подержали у себя сутки, мило беседуя. Показали пару досье, и нескольких задержанных. Я испугался, Мики. Мне слова худого не сказали, но я не хотел попасть к тем, кого видел в камере. А разговаривать они хорошо умеют. Эдакая пушистая рукавица, под которой — стальная хватка. Уговорил себя, что и правда все хорошо. Что приношу пользу… Вот так.
— А мы? — раньше я бы безоговорочно осудил его за трусость. Теперь не мог… и простить не получалось.
— А что — вы? Вами тогда никто не интересовался. Думаю, вас бы прикрыли, если что… а делиться с тобой или Наем подробностями — увольте. Лучше сразу с крыши спланировать…
Он нервно усмехнулся:
— Я на соревнованиях надеялся — может, крыло подведет. Только жаль его было — красивое, ну и — друг, как тебе Ромашка. Ничего. Инстинкт самосохранения — великая вещь…
Айшан отложил наконец несчастную истерзанную сигарету, чуть склонился ко мне:
— Мики. Я правда рад тебя видеть. Всегда, еще с детства. Но больше тебе тут оставаться не нужно. Говорил же в прошлый раз — ты не хочешь слышать.
— А за тобой они не присматривают? — спросил я чрезмерно грубо.
— Да как сказать… О Рыси знают — я ни при чем, совсем. Но ждут наверняка, что ты можешь придти… поэтому прости, Мики. Лучше тебе побыстрее покинуть город, или хоть скрыться у кого-нибудь совсем неизвестного.
